Повелитель мух - Голдинг Уильям - Страница 24

• Предыдущая
• 24/39
• Следующая

Ральф даже сам удивился – не столько своему голосу, голос был ровный, сколько смелости предложенья:

– Пошли – посмотрим?

Впервые с тех пор, как он познакомился с Джеком, Ральф почувствовал, что Джек растерялся.

– Прямо сейчас?

И голос Ральфа сам ответил:

– Да, а что?

Он встал со ствола и пошел по звенящей золе в темноту, и остальные – за ним.

Теперь, когда его голос умолк, стал слышен внутренний голос рассудка и еще другие голоса. Хрюша говорил, что он как дитя малое. Другой голос призывал его не валять дурака; а тьма и безумие этой затеи делали ночь немыслимой, как зубоврачебное кресло.

Когда достигли последнего подъема, Джек с Роджером подошли ближе, превратясь из чернильных клякс в различимые фигуры. Не сговариваясь, все трое остановились и припали к земле. За ними, на горизонте, светлела полоса неба, на которой вот-вот могла проступить луна. Ветер взвыл в лесу и прибил к ним лохмотья.

Ральф шевельнулся:

– Пошли.

Двинулись вперед, Роджер чуть-чуть отстал. Джек с Ральфом вместе повернули за плечо горы. Снизу сверкнули плоские воды лагуны, и длинным бледным пятном за нею был риф. Их нагнал Роджер.

Джек заговорил шепотом:

– Дальше – ползком. Может, он спит…

Роджер и Ральф поползли, а Джек, несмотря на все свои храбрые слова, на сей раз отставал. Вышли на плоский верх, где под коленками и ладонями были твердые камни.

Что-то вздувается…

Ральф попал рукой в холодный, нежный пепел и чуть не вскрикнул. Рука дернулась от неожиданного соприкосновенья. На миг мелькнули перед глазами зеленые искорки дурноты и тотчас растаяли во тьме. Роджер лежал рядом, и губы Джека шептали в ухо Ральфу:

– Вон там, где раньше щель была. Бугор – видишь?

Пепел угасшего костра посыпался Ральфу в лицо. Он не видел щели, вообще ничего не видел, потому что опять всплыли зеленые искорки и разрастались, и вершина горы вдруг поползла вбок и накренилась.

Опять, уже не так близко, он услышал голос Джека:

– Испугался?

Нет, он не то что испугался, у него отнялись руки и ноги; он висел на вершине рушащейся, оползающей горы. Джек отодвигался от него все дальше, Роджер наткнулся на него и, пошарив, сопя, прополз мимо. Он слышал – они шептались.

– Видишь?

– Это же…

Перед ними всего в трех-четырех ярдах был взгорок там, где прежде взгорка не было. Ральф услышал какой-то тихий стук – кажется, это у него у самого стучали зубы. Он взял себя в руки, весь свой ужас обратил в ненависть и встал. И сделал два натужных шага вперед.

Позади них лунный серп уже отделился от горизонта. Впереди кто-то, вроде огромной обезьяны, спал сидя, уткнув в колени голову. Потом ветер взвыл в лесу, всколыхнул тьму, и существо подняло голову и обратило к ним бывшее лицо.

Ноги сами понесли Ральфа по пеплу, сзади он услышал топот, крик и сломя голову, не разбирая дороги бросился вниз, в темноту; на вершине остались только три брошенные палки и то, что сидело и кланялось.

Хрюша перевел несчастный взгляд с рассветно-бледного берега на черную гору.

– Ты это точно? То есть наверняка?

– Я тебе повторяю десятый раз, – сказал Ральф. – Мы его видели.

– А сюда-то он не придет?

– Господи, да откуда же я знаю?

Ральф дернулся, отвернулся и на несколько шагов отбежал от него по берегу. Джек на коленках чертил пальцем круги на песке. До них долетел сдавленный голос Хрюши:

– Так это точно? Наверняка?

– А ты поди да посмотри, – сказал Джек презрительно. – Скатертью дорожка.

– Нет уж, спасибо.

– У зверя зубы, – сказал Ральф, – и больше черные глаза.

Его передернуло. Хрюша снял очки и стал протирать единственное стеклышко.

– Что ж теперь делать-то?

Ральф повернулся к площадке. Среди стволов, белой каплей против занимавшейся зари, мерцал рог. Ральф откинул космы со лба.

– Не знаю.

Он не забыл, как мчался сломя голову с горы.

– По-моему, мы с такой громадиной драться не станем, это уж точно. Мы только все болтаем, а мы и на тигра не пойдем. Спрячемся. Даже Джек спрячется.

Джек не отрывал глаз от песка.

– А как насчет моих охотников?

Саймон крадучись отделился от тени под шалашом. Ральф оставил без внимания вопрос Джека. Он показал рукой на желтый просвет над морем.

– Пока светло, мы еще храбрые. Ну а дальше что? Он там засел у костра, будто нарочно, чтоб нас не спасли…

Он не замечал, что ломает руки. Голос сорвался на крик:

– Мы остались без сигнала… Пропали.

Золотая точка высунулась из-за моря и разом подпалила небо.

– А как насчет моих охотников?

– Подумаешь, мальчишки, вооруженные палками.

Джек вскочил на ноги. И, весь красный, зашагал прочь. Хрюша надел очки и сверкнул на Ральфа единственным стеклышком.

– Ну вот. Ихнюю компанию задел.

– Да помолчи ты!

Разговор оборвали неумело извлекаемые звуки рога. Словно встречая серенадой восход, Джек дул, пока не всполошил в шалашах всех, и к площадке устремились охотники и хлюпающие, как всегда они теперь хлюпали, малыши.

Ральф покорно встал, Хрюша тоже, и они побрели к площадке.

– Болтовня, – сказал Ральф горько. – Одна болтовня.

Он взял у Джека рог.

– Это собрание…

Джек его оборвал:

– Я созвал собрание.

– Не ты, так я бы. Ты просто в рог подул.

– А это как – не считается?

– Да возьми ты его. На, пожалуйста – говори-говори!

Ральф сунул рог Джеку и сел на свое место.

– Я созвал собрание, – сказал Джек, – из-за разных вещей. Во-первых, вы уже знаете, мы видели зверя. Мы забрались на вершину. В нескольких шагах от него были. Он сидел и на нас смотрел. Не знаю, что он там делает. Мы даже не знаем, что это за зверь…

– Он выходит из моря…

– Из темноты…

– С деревьев спускается…

– Да замолчите вы! – крикнул Джек. – Слушайте меня! Зверь, какой бы ни был, сидит наверху и…

– Может, ждет…

– Может, на нас охотится…

– Да, охотится.

– Охотится, – сказал Джек. Он вспомнил не раз испытанный лесной первобытный ужас. – Да. Зверь этот – охотник. Нет, пока помалкивайте!

Во-вторых, убить его нам не удалось. И в-третьих, Ральф сказал, что от моих охотников никакого толка.

– Не говорил я ничего подобного!

– Рог у меня. Ральф считает, что вы трусы, удираете от кабана и от зверя. И это еще не все.

Вздох пронесся над площадкой, будто все чувствовали, что сейчас будет.

Голос Джека, срывающийся, но решительный, разбивал настороженную тишину:

– Он как Хрюша. Все повторяет за Хрюшей. Не ему нами командовать.

Джек прижал к груди рог:

– Сам он трус.

Мгновенье помолчал и добавил:

– Там наверху мы с Роджером пошли вперед, а он остался.

– Я тоже пошел!

– Потом уже.

Двое мальчиков смотрели друг на друга сквозь нависшие космы.

– Я пошел, – сказал Ральф. – Я уже потом убежал. Но ведь ты сам тоже убежал.

– А ты скажи, что я трус, – попробуй. – Джек повернулся к охотникам:

– Он не охотник. Разве он добывал нам мясо? Он не староста, мы про него вообще ничего не знаем. Только и умеет приказы отдавать, а люди, видите ли, должны ему подчиняться. Вся эта болтовня…

– Вся эта болтовня? – крикнул Ральф. – Болтовня? А кто ее затеял? Кто созвал собрание?

Джек весь красный, набычась, упершись в грудь подбородком, злобно глянул на него исподлобья.

– Ну, ладно, – процедил он многозначительно, с угрозой, – ладно же.

Прижал к себе рог левой рукой, а правым указательным пальцем рассек воздух:

– Кто считает, что Ральф недостоин быть главным?

Он с надеждой обвел всех глазами. Они замерли. Под пальмами стояло мертвое молчанье.

– Поднимите руки, – сказал Джек строго, – кто за то, чтобы Ральф больше не был главным.

Длилось молчанье – тяжкое, стыдное, густое. Щеки Джека постепенно бледнели, потом, вдруг, в них снова ударила краска. Он облизнул губы и так повернул голову, чтоб ни с кем не встречаться взглядом.

• Предыдущая
• 24/39
• Следующая