Карты судьбы - Желязны Роджер Джозеф - Страница 21

• Предыдущая
• 21/45
• Следующая

— Да, — подтвердил Билл, — хотя кончилось все тем, что еще до окончания работы над Договором я начал изучать ваш язык. Потом Флора захотела, чтобы я добился возвращения ее библиотеки. Это было нелегкое дело, но она заплатила мне золотом, и на эти деньги я купил себе домик в Палм-Бич. Потом… О боже, в какой-то момент я даже подумывал прибавить к надписи на своей визитке еще и «Советник при дворе Амбера». Но это была обычная, привычная мне работа. В принципе, я делал то же самое, чем постоянно занимаюсь здесь. Это моя профессия. А твое дело… оно имеет сильный привкус черной магии и скоропостижной смерти, который, кстати, все время ощущался при общении с твоим отцом… Знаешь, я не хочу от тебя скрывать, что все это пугает меня просто до жути. Просто не знаю, что тебе посоветовать.

— Ну, черная магия и смерть — это уж моя часть дела, — заметил я. Честно говоря, все это наверняка влияет на мой образ мышления. И от тебя мне нужно, чтобы ты просто взглянул на эту историю под другим углом, не так, как это делаю я. Возможно, это и вскроет то, чего я не замечаю, но вполне можешь заметить ты, свежим, да и к тому же профессиональным взглядом. Что я мог не оценить, пропустить? Как на твой взгляд?

Он отпил пива, снова раскурил трубку и кивнул.

— Я понял. Что ж, начнем. Этот твой друг — Люк — он откуда родом?

— Откуда-то со Среднего Запада. Кажется, он упоминал не то Небраску, не то Айову или Огайо… Примерно это.

— Кто его отец, чем он занимается?

— Люк никогда не говорил мне о нем.

— Есть у него братья, сестры?

— Не знаю. Он никогда о них не упоминал.

— Тебя это не удивляет? Нечто очень странное — человек никогда не упоминал членов своей семьи и никогда не рассказывал о своем доме за все восемь лет, что ты его знаешь.

— Нет. Но ведь, в конце концов, и я ему ничего подобного не рассказывал.

— Это неестественно, Мерль. Ты… ты вырос в таком месте, о котором просто не мог рассказать, так? Стало быть, у тебя были серьезные основания, чтобы уклониться от таких разговоров. Получается, что и у него тоже. И вообще, когда ты появился здесь, надо думать, какое-то время ты не вполне ориентировался в поведении людей в обществе. Но разве Люк никогда не заставлял тебя задуматься?

— Знаешь, это бывало, конечно, но уважал мою скрытность, и я мог ответить ему только тем же. Можно сказать, что я и он ввели неписанный закон — такие вещи вне рамок наших отношений.

— А как ты с ним познакомился?

— Мы оба были первокурсниками… Общие занятия и тому подобное…

— Стало быть, вы оба были в городе приезжими, без друзей, и сразу подружились?

— Нет, не так. Сначала мы почти не разговаривали друг с другом. Я считал его слишком самоуверенным и заносчивым, таким типом, знаешь ли, которые ставят себя на десять ступеней выше других. Он мне не нравился, и я чувствовал, что не нравлюсь ему тоже.

— Почему?

— Он думал об мне то же самое.

— А потом вы постепенно поняли, что оба ошибались?

— Нет, наоборот, мы оба были правы. Мы подружились, стараясь доказать друг другу, что каждый из нас выше другого. Если я делал что-то выдающееся, Люк старался меня превзойти, и наоборот. Постепенно дошло до того, что мы занимались одним видом спорта, назначали свидания одним и тем же девушкам, пытались превзойти друг друга по оценкам.

— И?

— В какой-то момент, как мне кажется, мы начали друг друга уважать. Когда мы оба вышли в финал Олимпиады, что-то в наших отношениях сдвинулось, мы начали хлопать друг друга по спине, смеяться, решили вместе пообедать, разговаривали, а потом Люк сказал, что ему наплевать на Олимпиаду, а я ответил, что мне тоже. Он тогда сказал, что ему просто хотелось доказать мне, что он лучше меня, а теперь ему все равно. Ему кажется, что мы оба достаточно хороши, и он бы на этом, пожалуй, дело и бросил. Я думал в точности так же, а когда сказал об этом, то мы стали друзьями.

— Понимаю, — сказал Билл. — Это неординарный вид дружбы.

Я рассмеялся и сделал хороший глоток пива.

— А как же все остальные?

— Сначала — да, обычно — всегда. Ничего страшного тут нет. Просто наша дружба кажется мне несколько необычной по сравнению с другими случаями.

Я медленно кивнул.

— Возможно, что так.

— И все же — это по-прежнему не имеет смысла. Двое ребят дружат, и оба скрывают друг от друга свое прошлое.

— Пожалуй, ты прав. Но что же это по-твоему может означать?

— Дело не простое. Ведь ты — не обыкновенное человеческое существо.

— Ну да. И что же?

— Видишь ли, складывается впечатление, что Люк тоже не обыкновенный человек.

— Кто же он тогда?

— Это вопрос уже по твоей части в нашем деле.

Я кивнул.

— Кроме того, — продолжал Билл, — меня очень беспокоит одна вещь.

— Что именно?

— Да этот парень, Мартинес. Он следил за вами, незаметно подкрался и начал стрелять. Что ему было нужно? Кого он хотел убить? Вас обоих? Или только Люка? Или только тебя?

— Не знаю. Могу только с уверенностью сказать, что потом он стрелял в Люка — ведь Люк бросился на него. А вот в кого был сделан первый выстрел…

— Так… Ну, а как ты думаешь, будь он П., или же агентом П., стал бы он тратить время на разговор с тобой в баре?

— У меня создалось впечатление, что весь этот разговор был только предлогом для последнего вопроса — знает ли Люк что-нибудь об Амбере.

— И твоя реакция, а не твой ответ, судя по всему, заставили его предположить, что он знал.

— Гм-м… Что ж, видимо Люк все-таки что-то знает, судя по тому, как он обратился ко мне на тори. Ты считаешь, что этот мартинес разыскивал кого-то из Амбера?

— Возможно… А ты уверен, что Люк не амберит?

— Я никогда не слышал о таком за все время, которое я провел там после окончания войны, а уж с генеалогией там дело поставлено будь здоров. Меня там буквально пичкали лекциями по этим делам. Хотя мои родственники на той стороне отличаются куда меньшей любовью к порядку в этих вопросах, чем родственники в Хаосе. Они иной раз даже не могут решить, кто из них старше, потому что некоторые были рождены в различных временных потоках, но во всяком случае в количественном отношении они весьма дотошны.

— А Хаос? Не могло ли случиться…

Я отрицательно покачал головой.

— Нет, это исключено. О той стороне моей генеалогической линии я знаю даже больше. По-моему, я знаком лично почти со всеми, кто способен манипулировать Отражениями и пересекать их. Люка среди них нет, и я…

— Подожди минутку. Ведь в Хаосе тоже есть люди способные передвигаться в Отражениях?

— Да. Или оставаться на месте и переносить к себе предметы из Отражений. Это своего рода обратный процесс и…

— Мне казалось, что для того, чтобы обрести способность пересекать Отражения, необходимо пройти Лабиринт.

— А в Хаосе есть его своеобразный эквивалент, называемый Логрусом, это нечто вроде Лабиринта, но бессистемного. Там все находится в состоянии непрерывного движения, и он очень опасен. Он даже на какое-то время лишает идущего по нему психологического равновесия. В общем, это нешуточное дело.

— Но ты его прошел?

— Да.

— И Лабиринт тоже?

Я облизнул губы, вспоминая.

— Да. И чертов узор едва меня не прикончил. Сухэй считал, что я погибну, но Фиона считала, что я справлюсь, если она мне поможет.

— А кто такой Сухэй?

— Он — мастер Логруса, а также мой дядюшка. Он считал, что Логрус Хаоса и Лабиринт Амбера несовместимы и что я не смогу нести в себе отображения обоих. Рэндом, Фиона и Жерар повели меня вниз, чтобы показать Лабиринт. Я связался с Сухэем и передал ему вид. Он тогда сказал, что эти структуры антагонистичны, и если я попытаюсь пройти Лабиринт, то я или буду уничтожен, или же Лабиринт изгонит из меня отображение Логруса, а скорее всего случится первое. Тогда Фиона сказала, что Лабиринт ДОЛЖЕН вмещать в себя все, даже Логрус, и из того, что она узнала о Логрусе, получается что он способен проложить дорогу даже через Лабиринт. Я так и сделал. Попытка удалась, и теперь я ношу в себе Логрус вместо Лабиринта. Сухэй признал правоту Фи, он предположил, что тут дело в моей смешанной крови. Фиона не согласилась с ним, однако…

• Предыдущая
• 21/45
• Следующая