Свидание с морем - Кирносов Алексей Алексеевич - Страница 9

• Предыдущая
• 9/32
• Следующая

— Вика... — медленно, с натугой проговорил Иван Иванович. — Догони этого злодея...

— Сейчас!

Вика выбежала за дверь.

— Понимаешь, весёлый человек, — обратился Иван Иванович к Игорю, — беда не так велика. Ногу можно подклеить, и очень ловко, ни один эксперт не заметит. А мальчишка хороший, старательный, с искоркой... Зачем он ногу отломал, не понимаю? Вроде бы не завистлив...

Вика ввела за руку Кольку:

— Вот он вам.

— Вот что, Николашка, — мягко сказал Иван Иванович, — ты извини, что я накричал, жалко стало Викиных трудов. Я понимаю, что ты отломал ногу нечаянно, по неосторожности...

— Он пробовал, какая она крепкая, — пояснила Вика.

— Что ж, любознательность, она порок не такой уж большой. Вот тебе, Коля, баночка. Пойди к художнику Виталию Павловичу в пионерскую комнату — он там сейчас создаёт потолочную фреску на темы нашей замечательной жизни — и попроси от моего имени немножко клею ПВА, на котором он свою гуашь разводит. Нынче занятие уже к концу, принесёшь завтра. Ступай с миром. Мы с Викой тебя прощаем и, как прежде, любим.

— Спасибо, я больше не буду, — сказал Колька, сунул под рубашку баночку и ушёл.

Снова завизжали пилы, застучали стамески и молотки.

Подошла пионерка с сучком:

— Иван Иванович, а из этого что может получиться?

— Дрова, — кратко ответил Иван Иванович, едва взглянув на сучок.

— А я думала, это змейка будет...

— Сук дубовый, твёрдый, как базальт, — сказал Иван Иванович. — Во-вторых, змейский этап творчества мы прошли на первых трёх занятиях, возвращаться к нему неразумно и нерентабельно — погляди, сколько этих рептилий на стенах и на стеллаже. Вот тебе прекрасный материал. — Иван Иванович вытащил из-под своего стола сучок. — Сделай из него динозавра.

— Я никогда не видала динозавров. — Девочка широко раскрыла голубые глазки.

— Я тоже, — кивнул Иван Иванович. — Образ динозавра раскрывает громадный простор творческой фантазии, ибо динозавр не обязан быть похожим на самого себя, как, например, слон или заяц. Нужно добиться единственного: чтобы человек, увидевший твою вещь, воскликнул: «Ого, какой динозавр!» Ясно? Бери шкурку и сдирай грязь. Впрочем, займёшься этим завтра. Дети! Времени без четверти семь. Осталось пятнадцать минут до ужина. Вася, Наташа и Валя убирают во дворике. Вика подметает комнату... Дети, я достаточно громко говорю, все слышат? Веселее собирайтесь. Мусор кидайте в очаг... Вот так, весёлый человек, — сказал Иван Иванович Игорю. — Каждый раз — хоть коленкой выталкивай.

Мастерская постепенно пустела. Последними уходили уборщики.

— Иван Иванович, можно мне вечером прийти поработать вместо массовки? — спросила Вика.

— Нельзя, девочка, — улыбнулся Иван Иванович. — Танцевать тоже необходимо.

— А завтра утром вместо купания можно прийти? Вожатый меня отпустит.

Иван Иванович разрешил:

— Приходи. Вместе отремонтируем твоего оленёнка.

— Спасибо! Вика убежала.

Иван Иванович повернулся к Игорю:

— Так и не удалось, весёлый человек, нам поговорить... Константин! А ты почему ещё здесь?

Высокий складный мальчик подошёл к столу:

— Лошадку заканчивал. Посмотрите, какая получилась!

— Дай-ка... — Иван Иванович рассмотрел лошадку, вертя в пальцах. — Отличная лошадка. Отмечена вкусом и аккуратностью. Ставь её на стеллаж.

— А можно, я сперва ребятам в отряде покажу?

— Покажи, Костя. Отчего же не порадовать товарищей... А ты, ушастый, откуда взялся?

Иван Иванович выволок из-под стола сонного Тюбика.

— В-ваф, — сказал Тюбик. Мол, чего пристаёшь.

— Это со мной пришёл, его Тюбик зовут, — сказал Игорь.

— Любишь зверей?

— Люблю, они хорошие.

— Это приятно слышать. Непременно приходи завтра. Поговорим наконец. А сейчас, ребятишки, пойдём ужинать.

Они вышли из мастерской. Пропустив Тюбика, Иван Иванович запер дверь на ключ.

Костя шёл впереди всех и небрежно помахивал своей прекрасной коричневой лошадкой, будто он каждый день таких делает и ему это пара пустяков.

Игорь не отводил глаз от лошадки, она всё больше нравилась ему. Хорошо бы сделать такую же и подарить Ларисе.

«Надо хорошенько попросить Ивана Ивановича, — подумал Игорь, — чтобы он научил, как сделать такую замечательную лошадку».

На полдник Игорь не пошёл и помчался в мастерскую. Как он и рассчитывал, народу ещё никого не было. Иван Иванович приделывал к двери во дворик верёвочную сетку.

— Муха, понимаешь ли, начинает наведываться, — объяснил он назначение сетки. — Муха — это один из тех немногих зверей, которых я никак не могу полюбить. Нахальный, приставучий и очень невежливый.

— Осы хуже, — выразил своё мнение Игорь. — Они жалят. Видели, сколько ос в столовой? Над каждым стаканом компота по двенадцать штук вьётся.

Иван Иванович не согласился:

— Оса всё-таки разборчивее, чище, в ней есть благородство. Кстати: почему ты во время полдника не вьёшься в столовой над стаканом компота, а пребываешь в ином помещении?

— Я не хочу кушать, я хочу в кружок, — сказал Игорь.

— Нарушающих распорядок дня я в кружок не беру.

— Да? — сокрушённо вздохнул Игорь. — Жалко, что у вас такое правило. Я так хотел сделать лошадку!

— Какую именно лошадку?

— Такую, как у Кости из шестого отряда.

— Ты сможешь сделать такую лошадку?

— Ну, совсем такую, наверное, никому больше не сделать, но хотя бы вроде неё.

— Любопытная постановка вопроса. Ну, хорошо. Допустим, что ты сделал точно такую лошадку. Что от этого прибавилось в нашем мире? Неужели тебе не хочется сделать что-то такое, чего ещё никто не делал? В твоей голове не возникают образы, навеянные личным отношением к миру, а не чужими произведениями?

Игорь признался с улыбкой смущения:

— Во сне иногда что-то такое небываемое мерещится. А так, в жизни, я ничего не могу придумать. Что вижу, о том и воображаю.

— Это свойственно каждому, — согласился Иван Иванович. — Вся разница в том, кто на что обращает внимание, кто как видит. Движение предмета в сознании от фотографии к образу составляет и смысл и тайну творчества. Если бы этого не было, человек никогда не узнал бы, что за скорлупой ореха таится вкусное и питательное ядро. Схватываешь?

— Схватываю, — кивнул Игорь.

Он в самом деле понимал смысл речей Ивана Ивановича, несмотря на много непонятных слов. Составленные вместе, непонятные слова сами собой объяснялись.

Иван Иванович достал из-под стола затейливо искрученную коряжку.

— Что ты видишь в этом сучке?

— Надо подумать...

Игорь взял коряжку в руки и стал её по-всякому вертеть. Замерещились разные образы, пришлось немного прищурить глаза, чтобы их получше рассмотреть. С прищуренными глазами лишние части отпадали и не мешали видеть.

— Вот так будет лось, — начал он рассказывать, — только с тремя ногами, и голова слишком большая... А с этой стороны вроде старичок сидит на пеньке и ноги протянул, а это рука и в руке палка. А с этой стороны получается... какой-то динозавр.

Иван Иванович взял у него коряжку и поставил на стол вертикально:

— А если так посмотреть?

— Так, вроде на балерину похоже, — пригляделся Игорь. — Только руки кривые и длинные. И ноги уродские. Одна толстая, другая тонкая, и хвост зачем-то. Нет, балерины не выйдет.

— Хвост, он, конечно, совсем непригоден в данном случае, — сказал Иван Иванович и отсёк лишний кусок точным ударом острого ножа. — Это ты прав... А от твоего заявления относительно рук и ног мне стало грустно. Не в примитивной пропорции и не в портретном сходстве красота и правда жизни. Легенда о целесообразности прекрасного отжила свой краткий век. Симметрия — это лишь один из многих видов проявления гармонии миров. Посмотри на эти разной длины и неравной толщины конечности. Сколько в них изящества и полёта! Словом, если хочешь... Впрочем, ты есть разболтанный мальчик, который не ходит на полдник, и в кружок не можешь быть принят.

• Предыдущая
• 9/32
• Следующая