Свидание с морем - Кирносов Алексей Алексеевич - Страница 27

• Предыдущая
• 27/32
• Следующая

— Здравствуйте! Ой, какая радость! Море — просто чудо! — затараторила Лариса. — Никак не заставить себя из него вылезти!

В их сторону повернулись удивлённые лица.

— Ну и не надо было заставлять, — сказала Марина Алексеевна. — Купались бы себе до утра, раз там такое чудо. А мы бы уж ладно, как-нибудь пережили. Дина Ере-меевна близко, сделала бы нам уколы от сердца.

— Простите, Мариночка Алексеевна, вы же у нас такая добрая, такая хорошая!.. — Лариса присела около начальницы и потёрлась щекой о её голову. — Вы же знаете, как я плаваю, разве я могу утонуть?! Марина Алексеевна ткнула пальцем в Игоря:

— Как ты плаваешь, я знаю, а как плавает это сокровище, мне пока не известно.

Лариса вернулась к Игорю и о его голову тоже потёрлась щекой:

— Это сокровище вполне прилично плавает.

— Оботри его, оно дрожит, — сказала Марина Алексеевна, — не хватает, чтобы оно ещё простудилось... Подумать только! Собрался коллектив всего четыре человека — и тут умудрился оторваться. Да ещё девочку утащил.

— Неизвестно, кто кого утащил, — сказала Лариса. — Может...

— Ладно, всё знаю, — остановила её начальница. — Оденьтесь. Терпеть не могу простуженных, сопливых детей... Как с вами хорошо, ребятки! Ты молодец, Боря, что так придумал. Но почему мало угощения?

— А где я возьму? Мы в ангаре не держим, из столовой свои ужины тащить неприлично. В магазин ходить на гору запрещается.

— Какой ты у нас хороший, какой послушный, — посмеялась начальница. — Захар, вот тебе ключ. Сходи ко мне в домик, загляни в холодильник. Может, там что-нибудь вкусное отыщется. Всё забирай. И захвати пачку чая, мы тут пока водички нагреем. Кутить так кутить.

— Исполняю.

Захар Кондратьевич положил в карман ключ и ушёл.

Дунин вычистил котелок песком, набрал пресной воды и повесил над костром. Потом побежал за посудой. Чувствуя себя при Марине Алексеевне очень неловко, Игорь решил пойти пособирать по берегу топливо. Набрал большую охапку сухих веток, щепок, обломков досок, чурбачков и колобашек, принёс к костру.

Марина Алексеевна что-то рассказывала, девчонки, как им и полагается, ахали, взвизгивали и смеялись.

Пришёл Захар Кондратьевич.

Сперва достал из сумки и расстелил скатерть.

Выложил на неё груши и виноград.

Сыр, хлеб и копчёную рыбу.

Три громадных персика.

Пачку чая.

И наконец, картонную коробку с пирожными.

Борис принёс тарелки, стаканы, ложки и вилки.

Заварили чай, честно поделили персики, и началось пирование.

Обо всём говорили, пели песни.

Игорю показалось, что Марина Алексеевна и Захар Кондратьевич никакие не начальники и не воспитатели, а такие же, как и они, пионеры, только по неизвестной причине выглядящие взрослыми. Борис говорил отцу «ты», и он, забывшись, один раз сказал Захару Кондратьевичу «ты», но тут же опомнился, прикусил язык попросил прощения.

— Ладно, — махнул рукой Захар Кондратьевич, — расти скорее, через десяток лет будем на «ты».

Лариса опять придвинулась близко, шепнула на ухо:

— А мидии с рисом всё-таки вкуснее, да?

— Вкуснее, — согласился он.

— Будешь их помнить?

— Всю жизнь.

— И я.

Переглянувшись с начальницей, Захар Кондратьевич сказал:

— Ребятишки, двенадцать часов ночи. Пора, наверное, спать.

— Ты же обещал хоть всю ночь! — заныл Дунин. И зевнул во весь рот.

Все засмеялись.

— Идите, идите, — сказал Захар Кондратьевич.

Вечером в пятницу Игорь писал маме очередной отчёт о жизни.

«...Сегодня мы ходили в поход на Спящую Красавицу. Вышли сразу после завтрака, девочки взяли с собой продукты на обед. Долго шли по берегу моря, а потом вверх, и всё лесом. Когда поднялись до половины горы, все очень захотели пить и удивились, что вожатый не напомнил, чтобы взять с собой воды. Андрей Геннадиевич сказал: «Ищите источник, а то все погибнем от жажды». А как его искать, не сказал. Все стали искать. Я подумал: где вода, там лес гуще. Стал искать самый густой лес, забрался в непроходимые заросли, вышел на полянку и увидел каменную загородку, а в середине выбивается вода и течёт ручейком в неизвестном направлении. Я громко закричал, все прибежали и стали пить. Вожатый меня похвалил. Мы забрались на самую вершину Спящей Красавицы. Она плоская, как стол. Видно море и весь Крым до самой Ялты. Андрей Геннадиевич разрешил нам кричать и радоваться. Насмотревшись, мы пошли в поход обратно. Андрей Геннадиевич интересно рассказывал про деревья и кусты, какие плодовые, а какие просто. Он сказал, что в лесу живут зайцы, олени и кабаны. Мы ни одного зверя не встретили. А птицы летали. Снова пришли к источнику и сели отдыхать. Девочки сделали бутерброды, мы пообедали и попили воды из источника. Командир отряда Вова Заботин предложил назвать источник имени меня, но Андрей Геннадиевич сказал, что он уже называется Татарский. Ну и правильно, Татарский — лучше. В нём очень вкусная вода, Андрей Геннадиевич сказал, что она минеральная и полезна от внутренних органов. Домой вернулись только к полднику, и почему-то многие совсем не устали. Я пошёл в кружок «Природа и фантазия» и доделал свою танцовщицу. Иван Иванович сказал, что её осталось только отполировать...»

— Да, вещь основательная, — ответил Иван Иванович на вопрошающий взгляд автора. — Больше резцом не прикасайся. Сегодня намажь олифой, а завтра, когда хорошо просохнет, отполируй щёточкой, потом войлоком, потом суконкой и под конец бархатом. Будь другом, напиши сейчас объявление, пока руки чистые.

Он дал лист ватманской бумаги, фломастеры и бумажку с текстом, который писать.

Игорь вывел ровно, стройно и разноцветно:

Иван Иванович одобрил работу и сказал:

— Вот тебе кнопки, прикрепи эту афишу на доске объявлений у столовой. Теперь бери кисточку и мажь олифой своё произведение.

— Ладно.

Игорь стоял с афишей и кнопками в руках.

— Что-нибудь не понятно? — спросил Иван Иванович.

— А чего, всё понятно, — сказал Игорь.

— В каком же смысле ты стоишь, подобно монументу?

— Смена кончается, — сказал Игорь.

— Явление печальное, но что мы можем этому противопоставить, кроме нашего мужества и умения с улыбкой переносить неизбежные неприятности?

— Вы обещали, — впрямую напомнил Игорь.

— Да, я обещал постараться. Пока что мои старания не увенчались успехом, и ты обязан был сообразить это сам, не задавая лишних вопросов. Теперь всё ясно? Ступай.

Игорь плотно вставил левую ногу танцовщицы в отполированный постамент, можжевеловый кругляшок. Отлил олифы в консервную банку, нашёл чистую кисточку и тщательно промазал всю танцовщицу олифой. Она ожила, заблестела. Неожиданно выражение лица изменилось и стало добрым, в нём выразилось сосредоточенное раздумье о лучшем и прекраснейшем в нашей жизни. Устремлённая в полёт, отрешённая от обыденных горестей и легкодоступных радостей, от всего единичного случайного, танцовщица стала величественной и мудрой, как музыка. В музыке этой слышалась нота горечи и скорби, но Игорь, слыша её, не мог понять, отчего так. Может быть, оттого, что разные ноги, извивающиеся длинные руки, растущие обе из-под шеи, оттого, что слишком короткое туловище и обрублена ступня правой ноги?

Но всё это так и должно быть, небесная танцовщица именно такая, и никакая другая. Игорь смотрел на неё затуманенным взором и вдруг увидел в ней Ларису, хотя прекрасно понимал, что Лариса на неё ни капельки не похожа, ну ни чуть-чуть...

• Предыдущая
• 27/32
• Следующая