Талер чернокнижника - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 30

• Предыдущая
• 30/60
• Следующая

– Хотелось бы в это верить, – ответил Князь.

Я решил изменить тему, чтобы совсем не ввести деда в тоску.

– Кстати, вам Леонид передавал привет, – соврал я, не моргнув глазом.

– Никиша, это кто? Извини, память уже не та…

– Леха Давайте-Жить-Дружно.

– А-а… Хороший мальчик. Только немного шебутной. Когда-то я наставлял его на путь истинный. Как он там?

– Крутится. Звезд с неба не хватает, но пока на волне.

– Ему бы больше знаний. Он совсем не хочет учиться. Я вот старый, а книжки умные уважаю, слежу за новинками. Без этого в нашем деле никак нельзя.

– Это точно…

Мне показалось, что нужный момент наступил, и я достал из кармана сложенный вчетверо листок со сканированным изображением таинственного рудничного талера.

– Вот, кстати, пример, когда и умные книги не помогают, – сказал я, пододвигая листок поближе к Князю. – Пришел к вам за помощью. Совсем запутался. Что-то из ряда вон выходящее. Если я, конечно, не ошибаюсь.

– Ну-ка, ну-ка! – оживился Дед.

Он развернул листок и по привычки достал из кармана лупу, хотя изображения аверса и реверса монеты были достаточно большими и четкими; по-моему, он не расставался с лупой никогда.

– Тэк-с… – Князь склонился над листком с видом естествоиспытателя, которому попался редкий вид насекомого; у Деда даже глаза засветились, словно где-то внутри кто-то включил два фонарика. – Что мы тут видим…

Мне было понятно его состояние. Настоящего нумизмата хлебом не корми, а дай ему какую-нибудь загадку. Это же сколько разговор потом будет, сколько мнений, сколько споров…

В общем, такие моменты дорогого стоят. Именно они и подвигают истинных коллекционеров на неустанные поиски чего-то необычного, нестандартного. Это своего рода бесконечное соревнование, где есть свои победители и побежденные, чемпионы и экс-чемпионы, подмастерья и мастера, ну и, естественно, заслуженные мастера.

Князь был заслуженным мастером. Иногда нам, молодым, казалось, что он знает все. Дед мог ответить практически на любой вопрос. Однако, выступить в роли эксперта соглашался очень редко, и то если его об этом просил какой-нибудь старый друг.

Мне было известно, что Деда приглашали на должность консультанта по вопросам нумизматики самые известные аукционные дома, суля большие деньги, почет и уважение, но Князь неизменно отвечал отказом. Почему? Никто не знал. А сам Дед на эту тему никогда не говорил.

Правда, у меня была одна догадка. Но я не мог бы поручиться, что она сама истина или близка к истине.

Князь очень любил свою давно усопшую жену. После ее смерти он не только не женился на другой женщине, но даже не смотрел на них. Для него они просто перестали существовать.

После того, как умер мой дед, а ко мне пришло понимание, что он значил для всей нашей семьи, и какая это была потеря лично для меня, я стал часто бывать на кладбище. Могила патриарха нашего рода находилась неподалеку от места захоронения жены Князя, и когда бы я ни приходил навестить деда, на надгробии супруги старого нумизмата всегда, в любое время года, были свежие цветы.

Случалось мне видеть там и самого Князя. Я старался обходить его стороной, интуитивно понимая, что именно в этот момент он хочет побыть наедине со своими мыслями.

Князь мог сидеть на скамейке возле могилы в полной неподвижности часами. Временами создавалось такое впечатление, что это уже не живой человек, а изваяние.

Скорее всего, он не уезжал из города только потому, что хотел быть всегда рядом с женой. А года два или три назад моя догадка нашла еще одно подтверждение – по указанию деда, ему приготовили последнее пристанище рядом с ее могилкой.

Он даже сам себе заказал надгробие – точно такое, как у жены. На глыбе черного мрамора, отполированной только с одной стороны, были высечены его фамилия, имя, отчество и дата рождения с многозначительной черточкой в конце.

– Где оригинал? – спросил Князь, закончив рассматривать изображение рудничного талера.

Меня удивил его голос; он вдруг стал скрипучим и неприятным.

Я заколебался – сказать, не сказать?… Нужно признаться, что я, кроме бумажного листка с изображением сканов монеты, захватил и ее с собой.

По идее, это был само собой разумеющийся поступок. Имея в руках только рисунок, о монете судить трудно. Но меня что-то сдерживало; мне казалось, что талер сам не хочет идти к Князю на показ.

Конечно, это смешно – кусочек металла, пусть и в обработанном виде, не может что-то чувствовать, а тем более – желать. Железяка, она и есть железяка.

Но я слишком давно, как на мои годы, занимаюсь нумизматикой и знаю, что каждая монета имеет характер и может влиять на своего хозяина. Монеты бывают добрыми и злыми, заносчивыми и толерантными, сановными и простодушными, по-хорошему таинственными и коварными.

Очень многие старинные монеты взяты из каких-нибудь кладов. И нередко хозяева этих сокровищ накладывают на них заклятье.

Право, глупо в наш просвещенный век говорить об этом. Но от фактов никуда не убежишь – не один коллекционер испытал на себе действие старинных чар, которые могут даже свести в могилу.

А заговоренная монета – это вообще мина замедленного действия. Деньги, даже обезличенные кредитные билеты, сами по себе серьезная вещь, а уж золотые или серебряные монеты, имеющие длинную и нередко кровавую историю – тем более.

Почему существуют бедные и богатые? Все знают, что к одному деньги сами плывут, и он даже не может понять, почему, а другой всю жизнь пытается заработать лишнюю копейку, и все мимо кассы.

Это происходит потому, что одного деньги любят, а второго нет. Вот и весь сказ. И как бы не утверждали большие умники, что каждый человек может стать олигархом, я в эти байки не верю. Это россказни для малолеток, которые спят и видят себя крутыми и состоятельными.

– У меня, – ответил я честно после некоторых колебаний.

– Ты принес его?

– Ну, в общем… как вам сказать… – Я замялся.

– Никиша, не темни. Это серьезно. Талер у тебя в кармане. Теперь я это чувствую.

Отпираться уже не было смысла, и я нехотя достал из кармана пластмассовую коробочку из-под какого-то ювелирного украшения, оклеенную изнутри мягкой бархатистой тканью, куда я с почтением поместил рудничный талер. Он уже был почищен, поэтому мягко светился – как настоящая драгоценность.

Князь быстро надел белые хлопчатобумажные перчатки и схватил монету, как коршун зазевавшегося цыпленка. Какое-то время в гостиной царила тишина. Дед священнодействовал с лупой в руках, а я внимательно за ним наблюдал.

Наконец Князь с шумом сделал вдох, а затем выдох, откинулся на спинку кресла и посмотрел в мою сторону с таким видом, словно ему стало меня очень жалко, но он не знает, как мне помочь.

– Никиша, послушай старика, который много чего повидал в жизни. Выбрось эту монету в реку или в старый шурф, но только чтобы он был как можно глубже.

– Д-д… Да вы что!? Как это – выбрось. Извините, но я не врубаюсь. Зачем, почему?

– Именно выбрось, а не продай, – продолжил дед. – В этом случае ты потеряешь всего лишь деньги. Но я знаю, что для тебя они не фетиш, поэтому такую утрату ты переживешь спокойно.

– А если не выброшу, то что будет?

Князь посмотрел на меня с сожалением и даже скорбью, и перевел взгляд на великолепно выполненный маслом портрет своей жены, который висел на стене справа от меня. Я уже знал, что писал это полотно один из известнейших художников двадцатого века.

Он смотрел на нее, будто пытался испросить совета. Но портрет молчал, как и должно, и тогда заговорил сам Князь.

– Другому эту историю я бы никогда не рассказал… Но ты, Никиша, хороший мальчик. Глядя на тебя, мне кажется, что ты – это я в молодости. И мне не хочется, чтобы кто-то еще повторил мою ошибку.

Дед немного помолчал – наверное, собирался с мыслями – и продолжил:

– Эта монета в свое время была в моей коллекции…

– Что!?

– Да-да, Никиша, я говорю чистую правду. Только не думай, что я предъявляю тебе какие-то претензии. Отнюдь. Я продал ее… старый дурак. А нужно было, как мне теперь стало понятно, выбросить ее к чертям собачьим.

• Предыдущая
• 30/60
• Следующая