Талер чернокнижника - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 17

• Предыдущая
• 17/60
• Следующая

– Леша, ты чего?

– Вот он говорит, что тебя зовут не Бет. – Леха обличающим жестом ткнул в мою сторону указательным пальцем. – Зачем ты нам всем лгала?

Девушка посмотрела на меня, с усилием подняв голову, и ответила:

– Я его не знаю.

– Я спрашиваю тебя о другом – ты Бет или кто?

– Леша, я хочу спать…

– Когда я спрашиваю – отвечай!

– Я Беатриса. Значит, Бет. Доволен?

Не дожидаясь ответа, девушка упала на подушку и мгновенно уснула. Наверное, ей показалось, что все происходит во сне.

– Доволен, – буркнул Леха. – А ты? – спросил он, глядя на меня немного прояснившимися глазами.

– Не очень, – ответил я сокрушенно. – Я имел ввиду свою Бет. Лизавету. Ты должен ее помнить.

– Если бы я запоминал всех своих и твоих телок, то имел бы огромный объем мозга, с которым запросто стал бы депутатом Думы.

– У тебя и так мозги в порядке… конечно, ежели не с похмелья. Для того, чтобы стать депутатом, нужно иметь в кармане миллионов пять-шесть «зеленью». У тебя есть такие бабки?

Кряхтя, Леха выбрался из мягких подушечных объятий и встал на ровные ноги.

– Денег мало, – ответил он тоскливо. – Мне для полного счастья требуется пару «штук» американских бумажек. У меня такой гешефт наклевывается…

– Пополнение коллекции или просто клевый товар?

– Для себя.

– Понял. И ты, конечно, не скажешь, что тебе может приплыть…

– Что нарыл – скажу. А кто хозяин монет – уж извини, это не для прессы, как говорится. Не обижайся.

Я невесело ухмыльнулся и сказал:

– Никаких обид. Дружба – дружбой, служба – службой, а табачок врозь. Не волнуйся, я дорогу перебегать тебе не буду. За мной такие «подвиги» не водятся.

– Было бы сказано… Вспомни, как ты кинул Фрола.

– Ну, во-первых, он мне не друг и даже не товарищ, а во-вторых, я просто его опередил. Пока он искал тугрики, я выкупил монеты. Всего лишь.

– Не знаю точно, как там у вас было, но Фрол на тебя заимел зуб размером со слоновий бивень.

– Этот зуб может ему нёбо проткнуть и повредить мозги. Когда я начинал заниматься коллекционированием, он несколько раз меня, несмышленыша, что называется, мордой об асфальт хряпнул. Из-за этого хитрожопого Фрола я потеря кучу бабок. Мало того, он самолично втюкал мне фальшак, что, как ты знаешь, в наших кругах не приветствуется, если не сказать больше. Но я смолчал. Стыдно было признаться в некомпетентности. Свои грехи, значит, он благополучно забыл.

– Да, Фрол еще тот жук… Пойдем, сканы покажу. Кстати, ты купил чего-нибудь попить?

– Обижаешь… А то я тебя не знаю. Я не только напитки купил, но и жратву.

– Ник, я тебя люблю!

– Только не говори об этом в обществе. А то подумают, что мы с тобой «голубые». Сейчас это новая мода – однополая любовь. В церкви венчаются…

– Бля! Педерасты гребаные… – грубо выругался Леха и начал жадно глотать «Кока-колу». – Уф! Ледяная… С холодильника дали?

– А на фига нам моча?

– И то верно. Оденься! – громыхнул он на давешнюю девицу, которая продолжала щеголять в одних кружевных трусиках. – И приготовь нам чего-нибудь, – указал он на мои пакеты со снедью. – Закусить…

Сканы монет, которые показал мне Леха, были весьма неплохого качества. Как и сами монеты. Я насчитал их восемь штук.

Среди них был довольно редкий шведский кристинер 1648 года – монета номиналом в 8 марок, серебряная английская крона 1816 года – тоже неплохой экземпляр, и шесть российских рублей, в том числе и чеканенный в честь Полтавской битвы рубль 1709 года с изображением царя Петра Алексеевича с лавровым венком на голове.

В общем, «штук» семь-восемь за все это серебро заплатить можно было. Но только с условием, что половина монет будет предназначена для перепродажи. Тогда добавление в коллекцию не скажется на финансовом состоянии Лехи. Можно даже выйти на ноль.

Это я и сказал ему.

– Я сам так думал, – ответил Леха с сомнением. – Клиент запрашивает «червонец», но думаю, что при торговле пару «штук» он скостит. Конечно, хочется, оставить себе все…

– Не жадничай. Рубли нужно продавать. Такого добра, сам знаешь, хватает. Можно найти и подешевле. Только Петрушу оставь. Он ценный.

– Рубли недорого стоят…

– Тогда добавь в этот список английскую крону.

– Ты что, Ник! Где я потом отыщу крону за такую цену. Она нужна мне ну просто позарез. Без нее раздел будет не полным. Ты же знаешь, Британия – это мой конек.

– Знаю. А крону у меня найдешь. Есть у меня лишняя. Она будет немного дороже, чем эта, но сохранность у нее лучше – EF*. Разбогатеешь – купишь. По цене мы можем сразу договориться. Или устроим обмен.

– Точно? – обрадовался Леха. – Не врешь?

– Могу дать расписку, коль у тебя есть сомнения. Но этот наш разговор пока беспредметный. Монеты ведь у дяди. А бабок у тебя кот наплакал, судя по всему.

– Да достану я деньги, достану! Возьму взаймы, под процент. Есть у меня один… «банкир». Меня смущало только то, что их нужно отдать в течение месяца. А теперь все на мази. Твой вариант – это супер. Да, брат, ты – голова… Ну что, пьем по сто – и по рукам?

– Согласен.

– Пойдем на кухню.

Девица оказалась весьма расторопной. Она не только оделась, но еще и накрыла на стол. Правда, там ничего такого не было, сплошная проза – «докторская» колбаса, шпроты, порезанный на дольки лимон, ржаной хлеб и копченая селедка, присыпанная колечками репчатого лука.

*EF (extremely fine) – незначительный износ; оценка состояния монеты по одной из шкал критериев сохранности нумизматических раритетов.

В общем, завтрак холостяка…

Мы выпили. Вдвоем. Леха отправил девицу к ее подружкам, сославшись на то, что нам нужно поговорить. Но она уже окончательно проснулась, и постель ее уже не прельщала. На ходу снимая блузку, прелестное создание скрылось в ванной, откуда вскоре раздался шум льющейся воды.

– Кто эти девицы? – спросил я без особого интереса.

– Нравятся?

– Да как тебе сказать…

Леха хитро ухмыльнулся.

– Скажи честно, – сказал он не без самодовольства.

– Супер, – ответил я, чтобы польстить Лехе.

– То-то. Учись, парниша, пока я жив…

Он рассмеялся.

– Это мне лафа привалила, – объяснил Леха. – Они приехали из провинции на просмотр перед конкурсом красоты. Как это называется… – Он пощелкал пальцами, наморщив лоб и изобразив усиленную работу мысли.

– Кастинг, – подсказал я.

– Во-во, кастинг. Процесс почему-то затянулся, а жить им негде. Знакомые попросили меня устроить девочек где-нибудь.

– И ты, конечно же, устроил… кобелино.

– Не ругайся. Они сочетают приятное с полезным. И кстати, живут у меня на халяву.

– Ну, не совсем так…

Леха осклабился и ответил:

– Так ведь пансион стоит гораздо дороже.

– А ты подсчитывал?

– Да знаешь, девочки такие шустрые, что не дают времени, чтобы сосредоточиться…

Я понимающе улыбнулся. Улыбка вышла несколько натянутой – словно мне скулы свело.

– Что-то ты бледно выглядишь, – заметил Леха.

– А… – Я вяло отмахнулся.

Меня в этот момент мучила только одна мысль: куда девалась Бет? Но мой мыслительный процесс был сильно заторможен разочарованием, которое я испытал, узнав, что моей подружки здесь нет. Я тупо смотрел на стакан и почти не прислушивался к словам возбужденного Лехи, тарахтевшего как молотилка.

Небольшой душевный подъем, вызванный просматриванием сканов и беседой на любимую нумизматическую тему, уже прошел, и я вдруг почувствовал себя столетним старцем.

Здесь что-то не так, что-то не так… – бубнил в сознании мой внутренний голос. Мне кажется, я проморгал какую-то очень важную деталь… Но какую именно? Где я дал маху? «Абрам, твоя Сара дала маху». «Ну и что? Главное, чтобы этот Мах был хорошим человеком…»

Водка, которую я пил в надежде, что она поднимет мне настроение, совсем на меня не действовала как допинг. Я все больше погружался в мрачное уныние, а чтобы Леха не приставал с расспросами «что, да почему», я приклеил себе на лицо выражение повышенного внимания к его словам и благожелательную улыбку.

• Предыдущая
• 17/60
• Следующая