Люди Волка - Гир Кэтлин О`Нил - Страница 70

• Предыдущая
• 70/107
• Следующая

— Я жду тебя.

Знакомый голос глубоко тронул ее. Но было в нем что-то заставившее ее насторожиться. Она, согнувшись зашла за полог из шкур карибу и огляделась. Он сидел на сложенных волчьих шкурах. Перед ним была расстелена шкура белого медведя.

Их глаза встретились. Все заботливо заготовленные слова куда-то исчезли, как исчезает туман при лучах утреннего солнца. Удары сердца отдавались в каждой точке ее тела.

— Я слышал, ты пыталась догнать нас, — произнес он тихо, будто стараясь подавить затаенную боль.

Она улыбнулась, оробев еще больше. Окинув взглядом пещеру, она увидела черепа, рисунки на стенах, отверстия в камне, заполненные узелками с сушеными травами, и отделанные волчьи шкуры. Жилище Сновидца. Для нее здесь нет места.

— Волк не очень-то хорошо обо мне позаботился, — мрачно улыбнулась она. — Это было нелегкое путешествие.

Он кивнул, указав на расстеленные перед ним шкуры. Помедлив, она опустилась на одну из них и села скрестив ноги.

— Ты изменилась. Стала сильнее.

— Твой братец это почувствовал на себе. Но ведь и ты тоже изменился. Стал таким властным, уверенным в себе… Тебе идет быть Сновидцем.

Он побледнел и поглядел в сторону.

— За это приходится платить дорогую цену.

— Стоит того.

Они помолчали. Сердце билось в ее груди, как сумасшедшее. Обнять бы его сейчас, рассказать о своей любви! Но она боялась…

— Почему все так трудно получается? — спросила она. — Я пришла, Бегущий-в-Свете. Я пошла за тобой. А ты, почему ты не пришел на Обновление? Я ждала, я хранила себя для тебя. Если бы не те слова, что ты сказал мне при расставании — о том, что ты любишь меня, что мы будем вместе, — мне бы ни за что не пережить этот страшный год.

Он тяжело вздохнул. Горечь блеснула в его глазах.

— Почему ты молчишь? — окликнула она его, чувствуя, как что-то незримое встало между ними и вмешалось в их разговор.

Он закрыл глаза, дрожа всем телом.

Она потянулась к нему, схватила его за край парки и потрясла, сначала легонько, потом посильнее, пока он не открыл глаза и не поглядел на нее.

— Скажи мне, в чем дело?

— Я люблю тебя. — Его голос дрогнул. Она почувствовала радость и облегчение.

— И я тоже люблю тебя!

Она пододвинулась к нему ближе, так близко, что могла различить его мужественный запах.

— За чем же тогда дело? Мускулы его лица напряглись.

— Ты — единственное, что стоит между мной и Сном.

Она растерянно моргнула:

— Между тобой и Сном?

— Тогда, в Мамонтовом Лагере, я не знал, что на самом деле значит Волчий Сон. Как он может изменить меня… или Народ. Теперь я знаю. Я научился Сну.

Она протянула руку и погладила его нежную щеку. Он вздрогнул и зажмурился.

— И ты спасешь Народ.

— Может быть…

— Но я слышала, что ты нашел проход в Леднике?

— Этого недостаточно.

— Что? — Она скрестила руки, пытаясь все же сохранить самообладание. Боль, смущение, любовь, надежда — все это беспорядочно смешалось в ее душе. Кровь ее бурлила, сердце наполняла тревога. А при взгляде на болезненно искаженное лицо Бегущего-в-Свете легче не становилось.

— Я не могу позволить себе, своим личным желаниям стать на пути Народа… А путь его — на юг, туда, где он будет в безопасности. — Он поглядел на нее, и в глазах его вспыхнул странный огонь. — Там прекрасные земли!

— О чем это ты?

— Чтобы видеть Сны — настоящие Сны, — надо всего себя посвятить Единому. Выйти из Танца…

— Это какое-то ребячество! Да какое отношение все то, о чем ты толкуешь, имеет к нашей с тобой любви?

Он с силой выдохнул воздух и весь осел, будто проколотый моржовый пузырь.

— Ребячество? Да, я сам когда-то говорил это Цапле Я не понимал… Как мне теперь объяснить это тебе?

— Скажи мне, будем ли мы вместе? — в отчаянии спросила она. Голос ее дрогнул. — Или какая-то другая женщина покорила твое сердце?

— Никто, кроме тебя.

— Тогда…

— У меня нет выбора! — воскликнул он. Затем голос его упал до шепота. — Я видел конец Народа. Без Сновидца нам не спастись. Вороний Ловчий по-своему перевернул жизнь Народа. Я тоже должен перевернуть ее — но по-другому.

Страсть, охватившая его, казалось, не отпускала его, держала в тисках, вела за собой.

— Я помогу тебе…

— Нет.

— Но разве дар Сновидца — это проклятие какое-то? Используй свои способности на благо Народа, но…

— Да, это проклятие… Это все равно что родиться косолапым или со слишком длинным носом. Так уж выходит… И поэтому я не могу любить.

— Почему? Разве сама Цапля никого не любила? Мне рассказывали про какого-то Медвежьего Охотника…

— Она… — Он отвернулся и зажмурился. В груди Лисы боролись противоречивые чувства. Она явно задела Бегущего-в-Свете за живое. Воспользоваться этим? Или, наоборот, приласкать его, утешить, простить, постараться смягчить его боль…

— Человек, которого она любила, убил ее. Спроси Обрубленную Ветвь. Она видела… Цапля позволила себе на мгновение отдаться этой любви. Но при этом она изменила Единому. И грибы убили ее.

Пляшущая Лиса отшатнулась, пораженная его суровым взглядом.

— Ты думаешь, что моя любовь убьет тебя?

— Да. — Он покачал головой, словно пытаясь рассеять застилавший его мысли туман. — Я помню, что случилось с женщиной, которая была куда сильнее меня. Я выбрал свой… Нет, это мой путь меня выбрал. У Народа должен быть Сновидец.

В горле у нее стоял комок. Она медленно кивнула; на душе у нее стало пусто и горько.

— Значит, все даром? Весь мой путь к тебе, все мои горести… И я тебе не нужна?

В глазах его застыла глухая боль, лицо его перекосилось, и он чуть слышно произнес:

— Извини.

Она встала и опустила глаза. Душа ее разрывалась от боли.

— Свет…

Он поглядел на нее.

— Коснись меня — в последний раз.

Она потянулась к нему, и он, ласково поглядев на нее, протянул руку в ответ. Но стоило их пальцам соприкоснуться, его лицо исказила внезапная гримаса, как будто какое-то страшное воспоминание внезапно вырвалось из скрытых глубин его души. Он замер и в ужасе поглядел на нее.

— Что? — спросила она, отдергивая руку. — Что случилось?

Он отвернулся и уткнулся лицом в шкуру белого медведя. В душе у нее все похолодело от его тихих всхлипов.

— Оставь меня! — воскликнул он.

Она опрометью бросилась прочь из пещеры и дальше — вниз по тропе, забыв про больную щиколотку. Больше всего на свете хотела бы она навсегда позабыть ужас, застывший в его глазах.

Лунная Вода разминала затекшую спину. Сквозь упавшие на лоб пряди волос она видела, как столпились пленившие ее Враги вокруг молодого Сновидца. Он был и впрямь могуч, особенно принимая в расчет его молодые лета. Она видела, как он приманивает карибу священной песнью, и не могла не восхититься. Потом с этими карибу было много возни, пришлось разделывать туши, и все равно, когда она вспоминала об этой охоте, по спине у нее шел холодок.

«Он, может быть, так же могуч, как Ледяной Огонь. Как наш Великий Шаман!» — Она горько усмехнулась при этой мысли. Немыслимо! Немыслимо, чтобы у этих людишек появился такой Сновидец.

Увидев, что к ней приближается Прыгающий Заяц она вновь принялась за работу: стала срезать тонкие полосы шкуры с туши карибу.

Неописуемо! Она, Лунная Вода, старшая дочь Певца Рода Белого Бивня, должна освежевывать туши, как какая-нибудь старая карга. Гнев и ненависть вспыхнули в ее душе. Почему-то именно эти чувства согрели ее и придали ей сил для работы.

Пальцы ее сжимали обоюдоострый плоский нож. Она снимала кожу с мертвого карибу и расчленяла тушу. Теплый пар, поднимавшийся от мяса, кружил ей голову. Она отерла нож о голенище сапога и снова принялась за свой труд.

А еще говорят — этот Сновидец поведет их через Великий Ледник. Да это безумие! Ни одному человеку это не под силу.

Но он и впрямь приманивал карибу! Она же сама видела… И еще она видела, как он спас ребенка этой женщины, Зеленой Воды. Остановил слизь, которая текла у того из носика, и вдохнул жизнь в синюшное создание, появившееся на свет раньше срока. Да, он могуч. Конечно могуч.

• Предыдущая
• 70/107
• Следующая