Хозяйка Четырех Стихий - Гинзбург Мария - Страница 56

• Предыдущая
• 56/111
• Следующая

– В воспитательном лагере я подал прошение – я хотел играть в лагерном оркестре. Без Музыки я бы погиб. В ауру того, кто владеет мертвой силой, все время просачивается Цин Подземного мира, и надо его как-то преобразовывать. Иначе каналы заполнятся мертвой силой целиком, что и означает физическую смерть.

– В мое время там не было оркестра, – заметил Лакгаэр. – Война все ж таки…

– Решения пришлось ждать месяца три, – сказал Шенвэль. – Жрецы Ящера знакомились с моим делом. Мое прошение было удовлетворено. Но когда я первый раз участвовал в репетиции, мою музыку услышал проходивший мимо главный жрец Ящера, Дренадан. Он послушал меня минут пять, а потом схватил меня за руку и поволок в капище. Я понял, что мое исполнение не пришлось ему по вкусу. Но я сопротивлялся. Я ведь был приговорен к пожизненному заключению, а не к казни. Когда мы оказались в капище, я призвал Цин через Палец Судьбы и ударил Дренадана. Удар такой силы убил бы человека, но Дренадана так просто не возьмешь. И тогда он бросил нож, улыбнулся и сказал мне: «Наконец-то! Я так давно ждал тебя…». Дренадан оглядел меня с головы до ног и сказал: «Так вот ты какой. А ведь ты мог быть моим сыном». Я решил, что Дренадан – Разрушитель, один из любовников матери. Но все оказалось гораздо сложнее и вместе с тем проще…

Ровный голос Верховного мага Фейре звучал в покоях. Перо Лакгаэра летало над бумагой. «О Илуватар», думал старый эльф. – «Да, это все объясняет…».

Марфор увидел трех тритонов на парусе ладьи, приближавшейся к Круке. В лучах заката геральдические звери казались черными. «Аласситрон, что ли, вернулся», лениво подумал Марфор.

Эльфа прошиб холодный пот, когда он вспомнил, чей это герб. Марфор кубарем скатился с холма, спрыгнул в свою лодку. Эльф послал мощный магический импульс, от которого лодку закрутилась на месте, и Марфор сообразил, что не поднял якорь. Марфор торопливо намотал трос на руку и снова направил лодку вперед. На этот раз она послушалась чар.

Лодка Марфора выскочила из-за острова прямо перед носом ладьи князя Рабинского. Гребцы едва успели положить лево на борт, чтобы избежать столкновения. Эльф увидел мужчину в камзоле зеленого бархата и длинной фиолетовой мантии с горностаевым воротом, и узнал князя Ивана.

– Руки вверх! – рявкнул Марфор на мандречи. На лицах людей отразилось недоумение.

– Насколько я помню, этого не требуется по правилам дружественного визита, – сказал седой мужчина, стоявший рядом с князем. Марфор вспомнил, что видел его в госпитале в ночь разрушения замка. Кажется, Поджер называл старика бароном Владиславом. Марфор почувствовал, что краснеет, и порадовался, что из-за повязки на лице гости не видят его смущения. Человек был прав. Эльф все перепутал от неожиданности и выпалил первую фразу, которая пришла ему на язык. Марфор увидел в глазах людей свое отражение – свирепый эльф с бандитской полумаской на лице – и с трудом удержался от нервного смеха.

– Марфор, дежурный водного патруля, – сказал он гораздо дружелюбнее. – Попрошу ваши документы. Визу и разрешение, а также паспорта.

– Наш визит не согласован с эльфийской стороной, – сказал барон.

– Тогда покиньте наши воды немедленно, – преодолев изумление, сказал Марфор.

– Мы хотели бы встретиться с вашим старейшиной, – сказал Иван. – Может быть, вы с ним свяжетесь и сообщите о нас?

– Если Лакгаэр откажется разговаривать с нами, мы тут же уйдем, заверяю вас, – добавил мрачный молодой мужчина, сидевший у руля. Марфор видел по его ауре, что этот человек, единственный из прибывших, обладает магическим даром.

– Как вас представить? – спросил эльф хмуро.

– Я барон Ревенский, – сказал седой мужчина.

Мрачный рулевой оказался княжеским магом Онуфрием. Марфор вызвал Лакгаэра телепатически. Выслушав патрульного, глава Нолдокора распорядился пропустить прибывших и сопровождать их к его дворцу.

– Глава Нолдокора примет вас, – сказал Марфор людям. – Следуйте за мной.

Эльф развернул лодку и направился в сторону дворца Лакгаэра. Ладья князя двинулась за ним. Марфор причалил, вылез из лодки. Вслед за ним ткнулась носом в камни и ладья гостей. Марфор ощутил пряный запах роз и чуть поморщился. Он не любил эти помпезные, вычурные цветы. Иван легко перепрыгнул через борт ладьи. Захрустела галька под ногами князя. Барон Ревенский не рискнул повторить прыжок своего молодого повелителя, и гребцы спустили для барона трап. Последним сошел Онуфрий. Марфор, которому предстояло проводить гостей в их акваторию по завершении беседы, остался на берегу и держался рядом с княжеским магом. Онуфрий вдруг сморщился, вытащил из кармана темно-синий шелковый платок, закрылся им и деликатно чихнул. Барон Ревенский покосился на него.

– Прошу прощения… – пробормотал Онуфрий.

– Если у вас насморк, оставались бы дома, – тихо сказал барон.

– У меня аллергия на розы, – пробормотал княжеский маг.

Марфор ощутил симпатию к человеку, чем-то похожему на него самого. Эльф увидел Лакгаэра, спускающегося на пляж у своего дворца.

– Приветствую тебя на моей земле, Иван, князь Рабинский, – обратился к князю Лакгаэр. – О чем ты хотел со мной поговорить?

– Мы хотим отблагодарить вас, сидхов Рабина, за помощь, которую вы нам оказали в трудную минуту, – сказал Иван.

– Так ведь ты уже перечислил всю обещанную сумму, – сказал Лакгаэр мягко.

Иван помотал головой.

– Деньгами это не оплатить, – сказал князь. – Я предлагаю разделить не только трудности, но и радости. Я приглашаю тебя и твоих подданных отметить вместе с нами Купайлу.

«Сегодня просто день чудес», ошарашенно подумал Марфор. Лакгаэр, очевидно, тоже удивился приглашению, но на лице его ничего не отразилось.

– Я не знаю, как быть, – сказал Лакгаэр. – Не хочется отвечать отказом на приглашение, сделанное от чистого сердца. Но, князь… Ты не боишься гнева Искандера? Ведь ты нарушаешь закон, ваш, мандреченский закон!

– Нет, – сказал Иван спокойно. – Ты, я вижу, еще не в курсе последних новостей? В Великом каганате сюрков изменения. Зейнеддин связался со мной вчера. Теперь он Первый Бек Сюркистана.

Лакгаэр чуть приподнял бровь. «Да, теперь Ивану бояться нечего», подумал Марфор. – «Искандер будет ласкать его, чтобы он ни сделал».

У Файламэл, жены старого эльфа, было трое детей. Как в старой смешной истории мандречен, их смело можно было назвать одинаковыми именами и различать по отчествам. Аннвиль, старший сын Файламэл, рожденный от Лакгаэра, погиб сразу после свержения дракона при темных обстоятельствах. Зейнеддин, средний сын эльфки от Великого Бека, как выяснилось сегодня, смог в потасовке за трон оказаться наверху. Иван, младший ребенок любвеобильной Файламэл, приходился сводным братом теперешнему Великому Беку. А поскольку только от Ивана зависело, будет ли Черногория входить в состав Мандры – или Сюркистана – Искандер теперь на многое посмотрел бы теперь сквозь пальцы.

– Я этого не знал, – сказал Лакгаэр задумчиво. – Что же, я с удовольствием пойду и позову всех, но заставлять никого, как ты сам понимаешь, я не буду. Да и я не знаю, согласится ли наш жрец… и твой… Ведь мы должны, как и вы, провести обряд.

Иван в затруднении посмотрел на барона, и Владислав пришел на выручку своему князю.

– Вы знаете, что в армии Мандры вместе сражались люди, поклонявшиеся разным богам, – сказал барон Ревенский. – Полане, мандречены, боремцы. И перед битвой полане и боремцы молились все вместе, стоя рядом. А их волхвы подсказывали им верные слова. И никого из богов, насколько я могу судить, это не оскорбило.

В этот момент Марфор понял, что люди настроены серьезно.

И что, скорее всего, в этот раз праздник и вправду будет общим.

– Я понял вас, – сказал Лакгаэр. – Позвольте, я переговорю с нашим главным жрецом.

Глава Нолдокора присел на камень и закрыл глаза. Люди ожидали в почтительном молчании. Было слышно, как волны накатываются на гальку. Воспользовавшись паузой, Марфор тихо спросил княжеского мага:

• Предыдущая
• 56/111
• Следующая