Хозяйка Четырех Стихий - Гинзбург Мария - Страница 43

• Предыдущая
• 43/111
• Следующая

Где-то совсем рядом хлопнула дверь. Марфор вздрогнул, пробуждаясь.

– Онуфрий! – громко закричали в коридоре. Эльф узнал голос княжича и встревожился – столько отчаяния было в голосе Мити. – Да где же тебя носит!

Дверь закрыли, и быстрые шаги удалились.

Марфор понял, что больше не заснет. Он посмотрел в сад через открытое окно. Ваниэль открыла его по просьбе Марфора еще перед тем, как они легли. Эльф был истощен до крайности, а после дождя в воздухе висело столько влаги, что он мог пополнить запасы своей Чи, даже не просыпаясь. Из-за этого в палате уже стало довольно свежо. Они с Ваниэль благоразумно укрылись сразу двумя одеялами.

В черном небе плыла Ифиль, ослепительная в своем холодном блеске. Дождь промыл ее бледный лик. Исчезла отвратительная желтизна, так уродовавшая Ифиль на восходе. Черная фигурка дракона казалась вычеканенной на серебряной тарелке.

Эльф покосился на подругу. Глаза Ваниэль были открыты, и, как всегда в темноте, чуть фосфоресцировали.

– Мне кажется, я ее где-то уже сегодня видел, – сказал Марфор. – Я имею в виду, не в небе.

– На стене КПП была такая фреска, – ответила эльфка.

Марфор несколько мгновений молча смотрел на это до боли знакомое лицо, в свете Ифиль белое, как маска. Эльф чувствовал, как горячими толчками бьется сердце.

– Что с нами стало, Марфор, – сказала Ваниэль, и в голосе ее за насмешкой слышалась горечь. – Разве могли мы подумать, что когда-нибудь будем просто лежать рядом?

Марфор отвел глаза.

– Прости, – сказал он глухо. – Я не из тех, кто согласен плавать в чужом супе.

– Я не вполне поняла тебя, – растерянно сказала Ваниэль. – Сколько лет уже живу в Рабине, но все идиомы ледяных эльфов я еще не выучила…

– Кроме Шенвэля, у тебя есть еще Аласситрон, – сказал Марфор. – Я, получается, буду третьим?

Ваниэль рванулась назад так резко, что упала с края узкой койки. Марфор не успел удержать ее. Эльф протянул руку, чтобы помочь подняться, но Ваниэль оттолкнула ее.

Когда эльфка была уже у двери, ее догнал вопрос Марфора.

– Но почему ты ушла тогда?

– Какое это имеет значение? – резко сказала Ваниэль. – Особенно теперь?

– Вот особенно теперь, – сказал Марфор. – Ну же? Что я такого сделал? Или все дело было в этом отвратительном шраме?

– Нет, – сказала Ваниэль медленно. – Твоя рана здесь ни при чем. И ничего такого ты не сделал.

– Но почему же?

Ваниэль обернулась.

– Почему ты не сказал сразу, – кусая губы, сказала она. – Что твой брат ведет химмельриттеров? Мы бы поняли.

Марфор глубоко вздохнул.

– Я сам не знал, – сказал эльф. – Я увидел Змееслава только когда… когда…

В дверь постучали. От неожиданности Ваниэль подпрыгнула на месте.

– Марфор, Ваниэль, – услышали они голос Кулумита. – Мы уходим!

Онуфрий повернулся к ведьме. Маг не особенно прислушивался к мыслям Светланы, но после слияния тел ауры любовников некоторое время были полностью прозрачны друг для друга.

– Ты потеряла друга? – спросил он. – Но ведь все ваши вроде живы…

Светлана всхлипнула.

– Уходи, – сказала она. – Тебя звали.

Маг поднялся, застегнул штаны.

– Ну скажи мне, Онуфрий, – произнесла вдруг Светлана, и в голосе ее было столько боли, что княжеский маг вздрогнул. – Почему каждый второй мужик хочет меня изнасиловать? Может, я как-то не так себя веду? Но почему?

– Да потому, – ответил Онуфрий сухо. – Что не могут все поголовно быть князьями, картошку некому сажать будет…

– Я люблю его, – возразила Светлана.

– Да? – жестко усмехнулся маг. – А под чарами зачем тогда держишь?

Взъерошенный со сна Михей походил на воробушка. Адриана подала руку сыну, помогла взобраться на подводу. Медсестра достала портсигар, закурила.

– Мама, а Натка? – спросил Михей.

Адриана выпустила дым.

– Неизвестно, что с домом, – сказала она. – Я пока оставила ее тут. Подвинься, Михей.

Михей подвинулся, позволяя сидху со скрытым повязкой лицом усесться рядом с ним.

– Мама, так нельзя, – сказал мальчик. Высокая эльфка с огромным черным пятном на подоле устроилась с другой стороны от Адрианы.

– Ты же знаешь, какая Натка слабенькая, – взволнованно продолжал Михей. – Она заплачет, а нянечка не услышит. Давай вернемся и заберем ее.

– Но повозка уйдет, – сказала Адриана. – А так, ладьи сидхов причалят как раз у нашего дома, мы доедем с ними.

– Ничего, дойдем пешком, – настаивал мальчик. – Если ты устала, я сам донесу Нату.

– Все здесь? – спросил княжич.

Старый сидх, сидевший рядом с ним, обернулся, обвел взглядом пассажиров.

– Да, – сказал он.

Митя вытянул лошадь кнутом, и подвода тронулась.

– Мама! – воскликнул мальчик.

– Ната умерла, – чужим голосом сказал мать.

Адриана смяла папиросу, бросила ее под колеса подводы и разрыдалась. Михей поднялся на ноги и погладил мать по голове.

– Не надо, мамочка, – жалким голосом сказал он. – Не плачь…

Адриана пыталась сдержать рыдания, но выходило только хуже – вырываясь из ее горла смятыми комками, они походили на вой. Эльфка обняла ее.

– Сейчас вам будет легче, – сказала она на мандречи с легким акцентом.

– Не надо … магии, – с трудом пробормотала Адриана. – Это хуже водки… Я сама…

Но у нее не получилось. Только что всхлипывать она стала потише.

Котенок, сидевший на распахнутой воротине, испуганно вздыбил шерстку и канул в темноту двора. На мостовой валялась дорогая кукла в шелковом платье, бродили разбежавшиеся куры. В сером предрассветном небе скользили силуэты сопровождающих подводы ведьм.

Когда подвода выехала на берег, ладьи уже стояли там, уткнувшись резными носами в захламленный песок. Марфор спрыгнул с подводы, подал руку Ваниэль. Только сейчас он заметил, что серебряный кулон вернулся на грудь своей хозяйки. Марфор коснулся его и вопросительно посмотрел на эльфку.

– Ульрик выкупил его, – сказала Ваниэль. – Шенвэль отдал ему какой-то долг… Никогда бы не подумала, что Ульрик сделает что-нибудь подобное для меня.

Марфор покачал головой.

– А я думаю, смог бы я, растерзанный так же, как Шенвэль, вспомнить о долге товарищу, – сказал он задумчиво.

Эльфка направилась к ладье. В этот момент кто-то потянул Марфора за штанину. Эльф обернулся и увидел мальчика, мать которого плакала всю дорогу. Он узнал паренька. Это в его доме они с Ульриком побывали сегодня ночью. Мальчик, очевидно, узнал его по голосу, когда Марфор заговорил с Ваниэль.

– Господин сидх, пожалуйста, помогите мне, – сказал мальчик. – Надо отнести папу в сарайку.

На эльфа обрушился удар такой силы, что он несколько мгновений ослеп и оглох. Марфор решил, что мальчик все же умеет обращаться со своим магическим даром. А потом понял. Это был стыд.

Эльф убил много людей, и далеко не всех в честном бою. Но сегодня ночью он убил не человека, не мужчину; он уничтожил палача, искалечившего жизнь Ульрика, отломал ту часть крыла огромной ветряной мельницы – государственного аппарата Мандры, до которой смог дотянуться. Но ребенок, стоявший перед ним, был так же светловолос и голубологлаз, как и любой маленький эльф. И этот человек еще не успел стать деталью чудовищных жерновов надмирной мельницы, из-под которых на народ эльфов сыпались только беды и несчастья.

Марфор кивнул.

– Кулумит, – окликнул он товарища. Тот оглядывался по сторонам в поисках жены. Кулумит подошел, вопросительно взглянул на своего Синергиста.

– Пойдем, – сказал тот. – Вынесем из дома мертвеца, им ведь еще здесь спать.

Брови Кулумита приподнялись, но он ничего не спросил. Вместе с Марфором и мальчиком они прошли к дому. Урсула обнаружилась на завалинке вместе с заплаканной мандреченкой. Эльфка что-то негромко говорила с ласковыми, успокаивающими интонациями. Кулумит просветлел лицом, у него даже веснушки стали ярче. Синергисты вошли в дом, взяли за руки и за ноги чудовищно тяжелое тело. Даже мертвый, мандречен пах перегаром. Кулумит поморщился.

• Предыдущая
• 43/111
• Следующая