Хозяйка Четырех Стихий - Гинзбург Мария - Страница 13

• Предыдущая
• 13/111
• Следующая

Елена вошла в покои брата. Даже в неровных отблесках лампы князь смог разобрать испуг на лице сестры. Иван указал княжне на стул. Елена покосилась на него и осталась стоять. Пока княжна бежала к замку, начался дождь, и ее платье вымокло насквозь.

– Садись, садись, – сказал Иван нетерпеливо. Елена сочла за лучшее повиноваться. – Послушай, Светланы сегодня нет. Я понимаю, что в городской госпиталь ты не можешь обратиться. Приходи завтра к вечеру, хорошо? Света к тому времени уже вернется, и я попрошу ее помочь тебе.

Елена чуть усмехнулась и сказала:

– Спасибо за заботу, Ваня. Но я здесь не за этим.

Она немного помолчала, собираясь с духом.

– Я была сейчас в старой шахте, – сказала княжна. «Вот удивила», отчетливо читалось на лице Ивана. – Я видела эльфа, мага и несколько экен. Они идут в замок дракона.

Елена со страхом ожидала неизбежного вопроса «А ты-то что делала там?». Но Иван сказал:

– Разбудите Онуфрия. Пусть свяжется с главой Нолдокора и сообщит это ему. Или…?

Князь вопросительно посмотрел на сестру.

– Я думаю, он тоже уже знает, – сказала Елена.

В дверь осторожно постучали.

– Похоже, твоего мага и так разбудили , – сказал Рахман, отворяя.

– Мне показалось, что ты сам должен это услышать, – сказал маг, входя. Онуфрий положил на стол расписную плоскую тарелку, привычным движением катнул по ней выточенный из розового опала шар в форме яблока. Опаловое яблоко не успело описать и двух полных кругов, как на тарелке появилось лицо сидха. Князь про себя подивился его огненно-рыжей шевелюре. Обычно Дети Старшей Расы были светлововолосы.

– Кулумит, дежурный смотритель погоды, – представился тот. – Простите, что так поздно. Крыло ведьм вышло на позицию для атаки над замком дракона, а ведь эта территория объявлена нейтральной. Эти ночные маневры проводятся с вашего ведома, князь?

У Елены оборвалось сердце. Несколько секунд стояла такая тишина, что было слышно, как потрескивает фитиль в лампе.

– Нет, – сказал Иван. – Я хотел бы встретиться с главой Нолдокора на КПП, чем скорее, тем лучше. Ты можешь передать ему мою просьбу?

– Вас понял, – сказал Кулумит, и вместо сидха на тарелке вновь проступили тонко выписанные узоры.

– Онуфрий, подготовь телепорт для меня и моих телохранителей, – сказал Иван. – Да, и разбудите этого жирного борова, воеводу. Пусть бежит на КПП со всех ног, наведет там порядок.

Княжеский маг молча вышел. Иван поднялся с постели и стал одеваться.

– Рахман, – добавил князь, прыгая на одной ноге и пытаясь попасть в штанину. – Владислава тоже подними.

Барон прибыл из Ревена только вчера. Иван всегда поручал ему хлопоты по устроительству своих именин. Владислава считали нахальным выскочкой, и многие потомственные дворяне Рабина избегали общаться с ним. Но самого Ивана мало печалил тот факт, что отец Владислава имел не длинную вереницу благородных предков, а всего лишь аптеку в Рабине. После войны Владислав женился на баронессе Розалии Ревенской, последней из выморочного рода. Невеста к тому времени была уже вдовой и совсем не рвалась снова вступать в брак. Однако другого способа подарить своему старому соратнику титул Искандер не нашел. Иван решил взять с собой Владислава не в качестве барона. Во время войны Владислав был главным хирургом полевого госпиталя при дивизии Серебряных Медведей, и продолжал практиковать и сейчас. Иван подумал, что опытный врач с военным прошлым может оказаться весьма кстати сегодня ночью.

К тому же, у Владислава была Карина.

Рахман ушел. Иван задумчиво посмотрел на сестру. Елена затаила дыхание.

– Домой тебе лучше не возвращаться, – сказал князь. – Переоденься в сухое, прикажи подать горячего вина себе. Заночуешь здесь, в своих детских покоях.

Елена облегченно вздохнула и покинула спальню брата.

– Что ты думаешь? – спросил Иван Абдулу, когда они направлялись к покоям княжеского мага. – Опасны ли эти искатели сокровищ?

Телохранитель не стал говорить князю, что сегодня ночью к нему в сон приходил Лайто. Не приснился, а именно навестил его душу, Абдула знал толк в таких вещах. Отношения Танцоров Смерти со своим Музыкантом всегда были глубоко личным делом.

– Я не думаю, – сказал Абдула. – Но почему-то кажется мне, что сегодня я буду танцевать.

Поскольку последний раз Абдуле «казалось» в тот день, когда Анастасия прислала к пасынку целую свору наемных убийц, настроение у князя испортилось окончательно.

Гёса остановился, пнул труп ногой так, что он перевернулся.

– Застрелиться веником, опять сидх, – сказал экен, заметив острые уши трупа. – Когда же мандречены начнутся?

Шенвэль пожал плечами.

Подземный ход привел всю компанию в одно из подсобных помещений в западном крыле замка. Покои выглядели покинутыми очень давно, раньше, чем весь остальной замок. Свиная кожа с золотым тиснением, которая пошла на обивку кресел, не могла истлеть за двенадцать лет. Тенквисс сказал, что здесь жила Королева Без Имени, которая оставила дракона сразу после бунта Танцоров Смерти. Маг настроил некродатчики, и они показали большую мертвую массу в сорока саженях к югу.

– Это тронный зал, – сказал Тенквисс и энергично устремился вперед. За ним следовали ученики и Валет с Крюком. Шенвэль и Гёса плелись последними. Эльф вовсе не рвался к трупу дракона. Насчет Гёсы Шенвэль подозревал, что маг поручил экену следить за эльфом.

Первые следы бушевавшей в замке битвы обнаружились на полпути к тронному залу. Покои, разгромленные так, что сложно было пробраться между обломками шикарной некогда мебели. Изуродованные трупы и части тел. Магические ловушки, поставленные наспех, сработавшие, но не снятые – в этих местах незваным гостям приходилось вести себя особенно осторожно. Сейчас авантюристы продвигались по полностью обугленной длинной анфиладе – очевидно, дракон пришел в отчаяние, раз воспользовался своим природным оружием в закрытом помещении. Но если некродатчики не врали, это не спасло Черного Кровопийцу.

– Странные вы, сидхи, все-таки, – сказал Гёса, когда они пошли дальше по коридору. – Бились, бились, а что получили? Закон этот о раздельном существовании, чтобы теперь по старым шахтам бегать?

Эльф смерил экена взглядом и сказал:

– Ты считаешь, что можешь рассуждать о поступках Лайто, потому что принес ему клятву в вечной верности?

– Нет, – сбавив тон, сказал наемник. – Лайто сказал: «Можно учиться и у врага». Я просто хочу понять. Мне редко доводится разговаривать с сидхами, знаешь ли.

– Тебе легко быть толерантным, – сказал Шенвэль. – Экенки ведь предпочитают своих, даже вдали от родины. А мандреченки на нас кидаются и у себя дома. Эта нация растворилась бы поколения через три-четыре, если бы не закон, вынудивший нас болтаться в поисках любовных утех по старым шахтам.

– Если ты думаешь, что Зарина, когда меня увидела, кинулась ко мне распростертыми объятиями, крича: «Ах, как я соскучилась по х.ю обрезанному», то ты жестоко ошибаешься, – мрачно сказал Гёса.

Эльф с экеном дошли до развилки. Шенвэль остановился, посмотрел на дрожащие в воздухе следы Чи. Три красные и две сине-черные нити уходили в левый коридор. Шенвэль с Гёсой повернули туда же, покинув опаленную анфиладу.

– Ты добился ее, – сказал Шенвэль. – А мандречены не хотят добиваться, вот уж я не знаю почему. Даже приворотными чарами последнее время пользуются по большей части их женщины.

– Лентяи потому что, – буркнул Гёса. – И пьют по-черному. А приворот – это для слабаков, по-моему. Вас же, сидхов, все время обвиняют, дескать, вы баб чарами охмуряете. Но это еще хуже, чем когда баба с тобой только из-за денег живет, хотя так тоже часто бывает. Ведь тогда баба имеет хоть что-то, а под чарами она полностью как рабыня.

Под ногами захрустело битое стекло, Шенвэль ощутил на губах влагу. Окна здесь были разбиты, и причиной сырости мог быть идущий снаружи дождь. Но эльф почуял в воздухе вибрации Цин. Он резко остановился, поднял руку. Экен тоже ощутил что-то, почти одновременно с Шенвэлем. Гёса сжал рукоять меча.

• Предыдущая
• 13/111
• Следующая