Тело шамана - Минделл Арнольд - Страница 39

Вместо того чтобы настаивать на серьезности перед лицом смерти, я решил пойти по другому пути. «Другие люди могут подумать, что вы уже счастливы, и удивляться тому, как вы можете смеяться в подобном состоянии. Откуда у вас такое чувство юмора?» — спросил я.

Карен, смутившись, посмотрела на меня. «Гм-м-м… Почему я должна быть несчастной? — спросила она и улыбнулась снова. — Я предвкушаю смерть». Я не мог не поддержать эту слабую улыбку. «Я вижу, что вы уже приобрели один из важнейших ключей к жизни: улыбаться и хорошо проводить время».

Должно быть, это было слишком сильно для нее, так как она посмотрела на меня со слезами на глазах: «Вы заставляете меня плакать от счастья, вы видите во мне то, что больше никто не видит». Затем она объяснила мне, что это была ее вторая схватка с опухолью. Она слишком медлила, прежде чем лечь на операцию, потому что терпеть не могла стандартные медицинские учреждения. В конце концов, она решила начать лечиться серьезно, но было уже поздно. Она сказала, что все критиковали ее за беспечность.

Я посмотрел на нее и сказал: «Они не поняли, что вы рискнули жизнью, выбрав альтернативный путь. И они не смогли увидеть, что смерть в некотором смысле является другом».

Она согласилась. «Да, — сказала она с воодушевлением, — смерть могла бы избавить меня от боли и помочь мне освободить мой дух».

Я спросил, куда направится ее дух, когда окажется на свободе. Карен на секунду задумалась. «Он будет веселиться! Вы знаете, — призналась она, — я действительно не хочу поправляться. У меня будет слишком много проблем. Я устала, меня тошнит от них».

«Отлично, — сказал я, — давайте просто умрем для всех ваших проблем». Я почувствовал себя виноватым, оттого что в такой момент у меня было хорошее настроение, но тут же вспомнил своих учителей-шаманов из Африки. Мне показалось, что их любовь к необычайному, их второе внимание и отпускание были здесь, со мной, чтобы помочь нам с Карен отбросить личную историю и серьезность по отношению к смерти.

Хотя Карен находилась в инвалидной коляске, я предложил поработать с движением. Я попросил ее следовать всему, что бы ни случилось. Она согласилась и постаралась встать, хотя была вынуждена согнуться, так как опухоль в позвоночнике не позволяла ей выпрямиться. Я попросил ее сосредоточиться на ее согнутом положении и, не давая оценки, понять, на что похожи ее ощущения. Она сказала, что в этой позиции ей кажется, что она обезьяна, приготовившаяся к бегу. Я хотел знать, куда она собралась бежать. Она захохотала и сказала, что никуда, что она была только обезьяной, приятно проводящей время.

Эта обезьяна была ее союзником ее двойником. «Ваше тело поддерживает вашу природу, показывая, как дурачиться, как начать бег, не беспокоясь о том, как его закончить». Она заплакала от счастья и объявила, что жизнь поистине абсурдна. Она всегда была такой серьезной и требовала от себя, чтобы любое начатое ею дело было завершено. Смеясь, она сказала, что теперь то, что мы начали, и является завершением нашей работы. Это был ее последний танец, ее способ научить всех наблюдавших, что удовольствие от бега — этот процесс трансформации — был очень важным. И не имеет значения, закончили вы его или нет. Самое главное — начать.

1. Обратите внимание на свою недавнюю проблему межличностных отношений. Что в вас критиковал другой человек? Постарайтесь вернуться к этим отношениям, но на этот раз сделайте что-нибудь абсурдное. Экспериментируйте со своим вторым вниманием. Станьте частью себя, той чертой характера, которую критикует другой. Освободитесь от своей личной истории и экспериментируйте, радуясь этому. Теперь используйте эту свою «критическую» часть вне рамок отношений. Используйте на практике, для себя и для других. Ваш партнер, должно быть, видел союзника, который был далеко от вашего осознавания.

2. Представьте на секунду, что у вас есть разрешение сойти с ума. Обратите внимание на свое самочувствие. Как вы выглядите? Теперь вообразите использование этого безумия в ваших отношениях. Только не старайтесь привести их в порядок, а заварите небольшую кашу. Сделайте что-нибудь ужасное, вместо того чтобы ждать, когда это сделает для вас жизнь.

Когда вы считаете своих друзей воинами в клане шаманов, вы становитесь учителями друг для друга и ваша группа становится нагвалем. Это один из способов интегрировать учения шаманов в жизнь группы.

Вспомним о Кастанеде. Он рассказывает историю, как в один из моментов его ученичества ему бросила вызов ученица, с которой он флиртовал. Когда они были возле ее постели, она неожиданно обернулась и чуть не убила ничего не подозревающего новичка. Она разрушила бессознательность Кастанеды и вернула его к ясному сознанию. Фактически все коллеги Кастанеды — это суровые и достойные оппоненты, в разных ситуациях поддерживающие, обучающие или бросающие друг другу вызов. Они — нагвали друг для друга. Они неистовы, но сердечны. Одинокие воины, они, однако, активно взаимодействуют друг с другом. Стиль их отношений сверхъестественен, так как они являются сами собой и способствуют изменениям друг в друге.

Истории шаманов полны уроков того, как формируются кланы воинов. Такие группы организуются благодаря общему интересу к осознаванию — побуждению, действующему мощно, но таинственно на заднем плане взаимоотношений. Хотя Кастанеда не подчеркивает общинных элементов в своих учениях, традиции, которые он описывает, учат нас многому, что касается вопроса создания и поддержания живой и исполненной глубокого смысла жизни общины. Суть наиболее полезных уроков состоит в том, что никто не преуспеет в осознавании, пока этого не сделает каждый, и что коллеги-воины так же важны в учебе, как и учителя. Образ одинокого воина в историях дона Хуана великолепен, но без воинского клана он лишен смысла. Группа воинов ведет себя как взаимозависимая система энтузиастов осознавания. Каждый воспринимает другого как друга, партнера и достойного оппонента. Быть воином — значит быть самим собою, то есть быть трудным, любящим и подшучивающим над друзьями, чтобы помочь им и себе в осознавании. Даже дон Хуан признается, как важны для него его ученики. В конце концов, упрямство Кастанеды сделало из дона Хуана настоящего учителя.

В то время как туземная племенная жизнь разбивается вдребезги при столкновении с современной технологией, шаманизм не просто постепенно исчезает, становясь призрачной реликвией прошлого, но вновь возникает в мифе об осознавании и настоятельно предлагает нам стать самими собой. Каждый умирает, чтобы жить экстатически в сообществе, где духи и люди равны. Личная и общественная жизнь не будут полны без основанных на втором внимании взаимодействий, подобных шаманизму. Общество будет скучным без непредсказуемых духов и достойных оппонентов, заставляющих вас обрести целостность.

Когда Эми и я посещали другие страны, мы зачастую разыскивали туземные общины и их знахарей, колдунов, чтобы они помогли нам понять пути движения духа в местах нашей работы. Я особенно хорошо помню обряд, совершенный двумя кенийскими целителями на восточном берегу Индийского океана вблизи Момбасы (Кения). Церемония состоялась, когда мы впервые прилетели в Момбасу. Я попросил одного из служащих отеля, в котором мы остановились, отвести нас к знахарю. Он поколебался, но потом сказал, что его дядя примет нас на следующий день.

В назначенное время мы поехали во взятой напрокат машине по плохим, грязным дорогам, по жаре, через кустарник экваториальной Кении, на встречу со знахарем. Каждая миля, которую мы проезжали, уносила нас все глубже в дух Кении и все дальше от нашей обычной реальности. Мы поставили машину рядом с глинобитной хижиной и были немедленно окружены всем населением деревни.