Этрусская сеть - Гилберт Майкл - Страница 1

• 1/41
• Следующая

В тот понедельник вечером, без десяти семь, на главном вокзале Флоренции из римского экспресса вышли двое. Оба были в антрацитово-серых костюмах, сшитых по римской моде, и каждый нес увесистый чемодан. Несмотря на теплый летний вечер, оба были в перчатках.

Мужчина, вышедший первым, был высок и массивен, и увидев его лицо, сразу хотелось отвернуться. Трудно было сказать, таков он от природы или его отметила жизнь. Кривой нос, запавшие виски, кожа, словно натянутая вакуумом. По обоим щекам от выступающих скул к острому подбородку тянулись глубокие складки, похожие на рубцы.

Второй мужчина был среднего роста, коренастый, но не толстый. Пухлое лицо с оливковой кожей, кроткие карие глаза и недовольно надутые губы делали его похожим на капризную девочку.

Вышли они в числе последних. Доменико, старейшина флорентийских носильщиков, уже доставил багаж одного из пассажиров на стоянку такси и теперь встретил их бодрым: «Носильщика, синьоры?» Мужчины, неторопливо шагавшие по перрону, его даже не заметили и прошли мимо.

Доменико, как истинный флорентиец, отличался гордым и независимым характером, которым славятся жители этого города. К тому же он был старейшим работником, что само по себе требовало уважения. На языке уже вертелось крепкое словцо, но что-то его остановило. Вспоминая эту сцену позднее, так и не мог сказать, что именно.

Может, что-то во взгляде здоровяка? Или нечто совсем неуловимое? Но решив, что дело нечисто, он только прищурился и буркнул тихонько «Мафия!». Правда, вначале подождал, пока парочка не отойдет метров на двадцать.

Толпа на перроне уже поредела. Оба мужчины, без всякого интереса оглядевшись вокруг, словно ведомые одной мыслью, направлялись к шеренге новых и пустых телефонных будок. Здоровяк выбрал предпоследнюю, поставил на землю чемодан и открыл телефонную книгу, словно в поисках номера. Наблюдатель, однако, мог бы заметить, что книга оставалась открытой на той же странице, и что глаза здоровяка устремлены не на страницу, а на застекленную стенку будки, в которой отражался перрон.

Его партнер оставил чемодан у последней будки, вошел внутрь и заботливо прикрыл за собою дверь. Сквозь боковое стекло взглянул на своего абсолютно равнодушного напарника. Потом перевел взгляд на вокзальные часы. Приехали они в 18.50.

Теперь стрелка уже миновала высшую точку.

Семь часов ровно.

Вложив монету в щель, набрал номер и прислушался.

К будкам подошла молодая женщина. Здоровяк, оставивший двери будки открытыми, резко обернулся и оскалил в ухмылке ряд пожелтевших и трухлявых зубов. Женщина торопливо отступила.

В трубке раздался щелчок и тихий голос сказал:

– Алло, кто это?

Мужчина усмехнулся, но не ответил.

Голос в трубке произнес:

– Дом, который вам нужен, по левую сторону Сдруччоло Бенедетто, которая соединяет Виа дель Ангулляра с Виа Торта. Дом номер семь. Хозяин живет там с женой и дочерью. Человек, с которым вы встретитесь, живет у Зеччи и зовут его Диндони. Маленького роста, хромой. Можете звонить мне по этому номеру каждый вечер ровно в семь.

Последовала пауза. Мужчина продолжал молчать. Потом повесил трубку. Все также синхронно они вышли из будок и направились к выходу.

Доменико проводил их взглядом. Потом опер тележку о стену и отправился в канцелярию. Сидевший там карабинер в полевой форме читал донесения. Доменико он хорошо знал, но выслушав, только пожал плечами.

– Может быть, ты и прав. Я доложу. Больше ничего сделать не могу.

Мужчины оставили чемоданы в пансионе на Виа Порта Росса, где портье явно ждал их приезда, и захватив ключи от комнат, снова вышли на улицу.

Обошли Пьяцца делла Синьория, полную крикливых гидов, и погрузились в сплетение тесных улочек старого города.

Смена обстановки напоминала переход с освещенной и украшенной сцены в темный хаос закулисья. Тут до сих пор не ликвидированы были следы наводнения. Когда в тот осенний ноябрьский вечер на Флоренцию обрушилась стена пенящейся грязной воды, прежде всего и больше всего пострадала эта часть города. Ну а с её очисткой и ремонтом власти вообще не ломали голову – слишком маловероятно было, чтобы какой-то турист отважился проникнуть в её темную утробу. Решетки в окнах полуподвалов до сих пор украшали смесь грязи, веток и мазута, затвердевшая как бетон. Двери и окна забиты досками. Разбитые уличные фонари так и не заменены.

Сдруччоло Бенедетто была жалкой улочкой, настолько узкой, что, казалось, стоявшие на ней высокие дома сходятся наверху. Двое мужчин дошли до её конца и остановились.

Тот, что поменьше, сказал:

– Думаю, нам тут обоим делать нечего. По дороге нам попадалось кафе. Что, если мы будем дежурить по очереди? Если хочешь, начну я.

Здоровяк кивнул и вернулся назад. Прошло около часа, когда двери дома номер семь отворились и вышел мужчина, как с удовлетворением отметил наблюдатель, небольшого роста и хромой. Диндони свернул на Виа Торта, чем упростил все дело, ибо шел в сторону кафе, где сидел напарник.

Кафе Диндони не миновал. Войдя в зал, где здоровяк занялся газетами, он раздвинул штору и прошел во внутреннюю комнату. На ходу бросил пару слов девушке за стойкой, та в ответ улыбнулась.

Оба мужчин последовали за Диндони за штору. Там была небольшая комната, в ней стоял единственный стол и три или четыре стула – только для избранных посетителей. Когда они вошли, Диндони поднял глаза и уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл его. Тут появился официантка и зашумела:

– Это приватное помещение, уходите, пожалуйста!

Здоровяк поставил стакан на стол, капнув немного жидкости на его гладкую поверхность и пальцем нарисовал что-то похожее на пятерку, но без верхнего хвостика.

– Вы что, глухой? – набросилась на него официантка. – Мне повторить или послать за хозяином?

Палец здоровяка снова пришел в движение, обведя вокруг недописанной пятерки кружок. Диндони это словно загипнотизировало. С трудом отведя взгляд он сказал официантке:

– Мария, эти синьоры – мои друзья. Будь так любезна, оставь нас в покое.

– Друзья? – презрительно переспросила она. И тут заметила, как Диндони напуган.

– Вот именно, – сказал один из мужчин. – Давайте выпьем. Для моего друга и меня – «Граппа Тоскана». Для вас тоже, синьор Диндони? А вам, Мария?

Пробормотав – «Мне ничего», официантка исчезла за портьерой. Наполняя три рюмки ликером, недовольно заметила, что у неё дрожит рука.

В полицейском участке на Виа дей Барди сидел карабинер Сципионе, тучный черноволосый сицилиец с румяным лицом, разделенным пополам прямыми черными усами, и старательно заполнял протоколы.

Лейтенант Лупо, войдя с пачкой бумаг в руке, бросил одну из них на стол.

– Рапорт с Главного вокзала, – сказал он. – Какие-то двое мужчин приехали экспрессом из Рима в 18. 50, звонили из будки на перроне и ушли в город. Были при чемоданах и, похоже, собирались здесь задержаться. В донесении говорится, что они выглядели подозрительно. Хотел бы я знать, почему.

Сципионе понял, что вопрос риторический, и отвечать не стал.

– Возможно, стоит обратить внимание. У ребят на вокзале на такие вещи нюх.

Завтра я хочу видеть сводку регистрации по отелям.

Сципионе сказал:

– Синьор лейтенант понимает, что имен будут сотни. Сейчас толпы туристов.

– Постарайтесь думать головой, если Господь вам её дал, оборвал его лейтенант. – Эти двое – итальянцы, значит можете оставить в покое всех американцев, англичан, французов, скандинавов, испанцев… нет, впрочем, испанцами лучше не пренебрегать.

• 1/41
• Следующая