Книга 1 - Высоцкий Владимир Семенович - Страница 79
- Предыдущая
- 79/99
- Следующая
Изменить размер шрифта:
79
* * *
Мне судьба — до последней черты, до креста
Спорить до хрипоты, а за ней — немота,
Убеждать и доказывать с пеной у рта,
Что не то это вовсе, Не тот и не та…
Что лабазники врут про ошибки Христа,
Что пока еще в грунт не влежалась плита,
Что под властью татар жил Иван Калита
И что был не один против ста.
Триста лет под татарами — жизнь еще та,
Маета трехсотлетняя и нищета.
И намерений добрых, и бунтов тщета,
Пугачевщина, кровь и опять — нищета.
Пусть не враз, пусть сперва не поймут ни черта,
Повторю, даже в образе злого шута…
Но не стоит предмет, да и тема не та:
„Суета всех сует — все равно суета“.
Только чашу испить — не успеть на бегу,
Даже если разлить — все равно не смогу.
Или выплеснуть в наглую рожу врагу?
Не ломаюсь, не лгу — не могу. Не могу!
На вертящемся гладком и скользком кругу
Равновесье держу, изгибаюсь в дугу!
Что же с ношею делать — разбить? Не могу!
Потерплю и достойного подстерегу.
Передам, и не надо держаться в кругу,
И в кромешную тьму, и в неясную згу,
Другу передоверивши чашу, сбегу…
Смог ли он ее выпить — узнать не смогу.
Я с сошедшими с круга пасусь на лугу,
Я о чаше невыпитой здесь ни гугу,
Никому не скажу, при себе сберегу.
А сказать — и затопчут меня на лугу.
Я до рвоты, ребята, за вас хлопочу.
Может, кто-то когда-то поставит свечу,
Мне за голый мой нерв, на котором кричу,
За весёлый манер, на котором шучу.
Даже если сулят золотую парчу
Или порчу грозят напустить — не хочу!
На ослабленном нерве я не зазвучу,
Я уж свой подтяну, подновлю, подвинчу!
Лучше я загуляю, запью, заторчу!
Все, что за ночь кропаю, — в чаду растопчу!
Лучше голову песне своей откручу,
Чем скользить и вихлять, словно пыль по лучу.
Если все-таки чашу испить мне судьба,
Если музыка с песней не слишком груба,
Если вдруг докажу, даже с пеной у рта,
Я уйду и скажу, что не все суета!
Я НЕ ЛЮБЛЮ
Я не люблю фатального исхода.
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не пою.
Я не люблю открытого цинизма,
В восторженность не верю, и еще,
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.
Я не люблю, когда наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.
Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или, когда все время против шерсти,
Или, когда железом по стеклу.
Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза!
Досадно мне, что слово „честь“ забыто,
И что в чести наветы за глаза.
Когда я вижу сломанные крылья,
Нет жалости во мне и неспроста
Я не люблю насилье и бессилье,
Вот только жаль распятого Христа.
Я не люблю себя, когда я трушу,
Обидно мне, когда невинных бьют,
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в нее плюют.
Я не люблю манежи и арены,
На них мильон меняют по рублю,
Пусть впереди большие перемены, я
Это никогда не полюблю.
БУДУТ И СТИХИ, И МАТЕМАТИКА…
Будут и стихи, и математика,
Почести, долги, неравный бой…
Нынче ж оловянные солдатики
Здесь на старой карте встали в строй.
Лучше бы уж он держал в казарме их,
Только на войне, как на войне
Падают бойцы в обеих армиях
Поровну на каждой стороне.
И какая, к дьяволу, стратегия,
И какая тактика, к чертям!
Вот сдалась нейтральная Норвегия
Ордам оловянных египтян;
Левою рукою Скандинавия
Лишена престижа своего,
Но рука решительная правая
Вмиг восстановила статус-кво!
Может быть — пробелы в воспитании
И в образованьи слабина,
Но не может выиграть кампании
Та или другая сторона.
Совести проблеммы окаянные
Как перед собой не согрешить:
Тут и там солдаты оловянные,
Как решить, кто должен победить?
И какая, к дьяволу, стратегия,
И какая тактика, к чертям.
Вот сдалась нейтральная Норвегия
Ордам оловянных египтян.
Левою рукою Скандинавия,
Лишена престижа своего:
Но рука решительная правая
Вмиг восстановила статус-кво.
Сколько б ни предпринимали армии
Контратак, прорывов и бросков, все равно,
На каждом полушарии
Поровну игрушечных бойцов.
Где вы, легкомысленные гении?
Или вам явиться недосуг?
Где вы, проигравшие сражение
Просто, не испытывая мук?
Или вы, несущие в венце зарю
Битв, побед, триумфов и могил,
Где вы, уподобленные Цезарю,
Что пришел, увидел, победил?
Мучается полководец маленький,
Ношей непосильной отягчен,
Вышедший в громадные начальники,
Шестилетний мой Наполеон.
Чтобы прекратить его мучения,
Ровно половину тех солдат,
Я покрасил синим, — шутка гения,
Утром вижу — синие лежат.
Я горжусь успехами такими, но
Мысль одна с тех пор меня гнетет:
Как решил он, чтоб погибли именно
Синие, а не наоборот?
79
- Предыдущая
- 79/99
- Следующая
Перейти на страницу:
