Мона Лиза Овердрайв - Гибсон Уильям - Страница 49

• Предыдущая
• 49/66
• Следующая

– Ладно, – сказал Слик, вставая, – пошли.

Туннель скручивался, завивался кишками. Участок с мозаичным полом остался позади, за бог знает сколькими поворотами и спусками-подъемами по коротким винтовым лестницам. Слик все пытался представить себе, как выглядит снаружи здание, у которого такие подвалы, и не мог. Джентри шагал быстро, не переставая щуриться и покусывая губу. Слику казалось, что воздух становится все более спертым.

Поднявшись по еще одной лестнице, они вышли на прямой отрезок коридора, превращающегося в глубине вообще непонятно во что. Коридор был шире предыдущих участков с поворотами, и пол здесь был бугристым и мягким от множества небольших мохнатых ковриков, слоями разложенных на бетоне. Каждый коврик имел собственный узор и расцветку – в основном красных и синих тонов, – но, если вглядеться, все орнаменты состояли из все тех же зубчатых ромбов и треугольников. Запах пыли стоял здесь гуще, и Слик решил, что это от ковров: они выглядели совсем ветхими. Те, что лежали наверху и поближе к центру, местами были протерты до дыр. Тропа. Будто кто-то годами ходил здесь туда-сюда. Одни секции световых полос над головой были совсем темными, другие слабо пульсировали.

– Куда теперь? – спросил он Джентри. Тот смотрел себе под ноги, теребя большим и указательным пальцами пухлую губу.

– Туда.

– С чего ты взял?

– Потому что это совершенно не важно. От хождения по коврам у Слика устали ноги. Приходилось следить за тем, чтобы не споткнуться, попав носком в протертую кем-то дыру. Однажды он наступил на стеклянную плитку, отвалившуюся от полосы освещения. Через равные промежутки им попадались участки стен с заделанными бетоном арками. Они выделялись своей более светлой фактурой.

– Джентри, мы, наверное, где-нибудь под землей. В каком-то подвале.

Но Джентри лишь поднял руку, так что Слик ткнулся в нее, и оба они замерли, уставившись на девушку, стоящую за ковровыми волнами в конце коридора. Видение было не далее чем в десятке метров от них.

Она сказала что-то на языке, который Слик принял за французский. Голос был звонким и музыкальным, но тон – деловым. Девушка улыбнулась. Спутанные темные волосы только усиливали ее неестественную бледность. Красивое лицо с высокими скулами, тонкий длинный нос, широкий рот.

Слик почувствовал, как у его груди дрожит рука Джентри.

– Все в порядке, – сказал он, отводя руку ковбоя. – Мы просто ищем Бобби.

– Все ищут Бобби, – ответила незнакомка с акцентом, которого Слик не смог распознать. – Я сама его ищу. Его тело. Вы не видели его тела? – Она сделала шаг назад, будто собираясь убежать.

– Мы не сделаем тебе ничего плохого, – сказал Слик, внезапно ощутив собственный запах, идущий от въевшейся в джинсы и коричневую куртку смазки. И Джентри, если подумать, выглядел не очень-то успокаивающе.

– Пожалуй, нет, – сказала она; в тусклом свете блеснули белые зубы. – Но опять же, я не уверена, что вы оба мне нравитесь.

Слику очень хотелось, чтобы Джентри сказал хоть что-нибудь, но тот молчал.

– Ты знаешь его... Бобби? – рискнул он.

– Он – настоящий умница. Необычайно умен. Хотя не могу сказать, что он мне действительно нравится. – Ее черный свободный балахон свисал до колен. Девушка была босиком. – Тем не менее я хочу. его тело. – Она рассмеялась. Все изменилось.

– Соку? – спросил Бобби Граф, протягивая высокий стакан с чем-то желтым. В воде бирюзового озерца отражались солнечные зайчики, мечущиеся по пальмовым листьям над головой. На Бобби не было никакой одежды, если не считать темных очков. – Что с твоим другом?

– Ничего особенного, – услышал Слик голос Джентри. – Он отсидел срок и заработал искусственный синдром Корсакова. Такие переходы пугают его до чертиков.

Слик неподвижно лежал в белом железном шезлонге с синими подушками, чувствуя, как сквозь промасленные джинсы припекает солнце.

– Ты тот, про кого он говорил? – спросил Бобби. – Тебя зовут Джентри? Владелец фабрики?

– Джентри.

– Ты ковбой. – Бобби улыбнулся. – Компьютерный жокей. Человек киберпространства.

– Нет.

Бобби потер подбородок.

– Знаешь, мне тут бриться приходится. Порезался, теперь вот шрам... – Он отпил полстакана сока и вытер ладонью рот. – Так ты не ковбой? А как же ты тогда сюда попал?

Джентри расстегнул расшитую бусинами куртку, обнажив белую как мел, безволосую грудь.

– Сделай что-нибудь с солнцем, – сказал он. Сумерки. Вот так. Даже никакого щелчка. Слик услышал собственный стон. В пальмах за выбеленной стеной шуршали насекомые. На ребрах остывал пот.

– Прости, приятель, – сказал Бобби Сли-ку. – Твой синдром Корсакова, должно быть, очень неприятная штука. Но это место просто прекрасно. Недалеко от Валларты. Принадлежало когда-то Тэлли Ишэм... – Тут он снова повернулся к Джентри: – Если ты не ковбой, приятель, то кто же ты?

– Я такой же, как ты, – сказал Джентри.

– Я ковбой.

Над головой Бобби вверх по стене наискось проскользнула ящерица.

– Нет. Ты здесь не для того, чтобы что-то украсть, Ньюмарк.

– Откуда ты знаешь?

– Ты здесь, чтобы кое-что узнать.

– Это одно и то же.

– Нет. Когда-то ты был ковбоем, но теперь стал кем-то другим. Ты кое-что ищешь, однако красть это не у кого. Я тоже это ищу.

И Джентри начал ему объяснять про Образ. Резные тени пальм уже сгустились в мексиканскую ночь, а Бобби сидел и слушал.

Когда Джентри закончил, Бобби долго молчал.

– М-да, – протянул он через некоторое время. – Ты прав. Если начистоту, я пытаюсь выяснить, что вызвало Перемену.

– А до нее, – подхватил Джентри, – кибер-пространство не имело Образа.

– Эй, – вмешался Слик, – до того как попасть сюда, мы побывали где-то еще. Что это было?

– “Блуждающий огонек”, – сказал Бобби. – На верху колодца. На орбите.

– Кто та девушка?

– Девушка?

– Темноволосая, худощавая.

– А, эта, – донесся из темноты голос Бобби, – это 3-Джейн. Вы ее видели?

– Странная она, – сказал Слик.

– Она мертвая, – сказал Бобби. – Вы видели ее конструкт. Растранжирила все состояние своей семьи, чтобы построить эту штуку.

– Ты... э-э... живешь с ней? Здесь.

– Она терпеть меня не может. Видишь ли, я это все украл. Украл ее “ловца душ”. Когда я рванул в Мексику, она уже успела вогнать в “алеф” свой конструкт, так что она всегда была здесь. Закавыка в том, что она умерла. Я хочу сказать, во внешнем мире умерла. А тем временем все ее дерьмо там, снаружи, все ее аферы, махинации живут себе поживают. Ими заправляют ее адвокаты, всякие там дельцы... – Он усмехнулся. – Это приводит ее в бешенство. Люди, которые рвутся на вашу фабрику, чтобы забрать “алеф”, работают на подставное лицо, а то – на тех, кого она наняла еще на Побережье. По правде говоря, я заключил с ней довольно странную сделку, мы кое-чем обменялись. Сумасшедшая она или нет, но играет по-честному...

Даже никакого щелчка.

Сперва Слик решил, что они вернулись в тот серый дом, где он встретил Бобби впервые, но эта комната была меньше и ковры и мебель отличались от тех, правда, он не мог сказать чем. Богато, но без пошлости. Тишина. На длинном деревянном столе горела лампа под стеклянным зеленым абажуром.

Высокие окна с выкрашенными белой краской рамами разделяют белизну за окнами на равные прямоугольники, и белизна эта, наверное, снег... Он стоял, касаясь щекой мягкой шторы, глядя в защищенную каменной оградой снежную пустоту.

– Лондон, – говорил тем временем Бобби. – Ей пришлось отдать мне это в обмен за серьезные вуду-дела. Думал, что они не захотят иметь с ней никаких дел. Много бы ей это, черт побери, дало! А вот они стали как-то блекнуть, расплываться, что ли. Иногда их еще можно вызвать, но отдельные личности сливаются... как шарики ртути...

– Все сходится, – сказал Джентри. – Они вышли из первопричины, из того, “Когда Все Изменилось”. До этого ты уже додумался. Но ты еще не знаешь, что именно там произошло, так?

• Предыдущая
• 49/66
• Следующая