Машина различий - Гибсон Уильям - Страница 9
- Предыдущая
- 9/107
- Следующая
— И..? — вежливо поинтересовался Мик. Радвик сморщил лоб.
— Я думал, вы его тоже знаете — такой человек вполне мог бы вращаться в ваших кругах…
— Нет, сэр.
Радвик подался вперед:
— А может быть, мистер Рэдли, вам знаком другой господин? Сухопарый, длиннорукий, с рыбьими глазами. Господин, который ходит за мной по пятам, как привязанный. Не может ли статься, что он агент вашего президента Хьюстона? Есть в нем что-то такое… техасское.
— Мой президент весьма разборчив в подборе агентов.
Радвик резко встал:
— Я надеюсь, вы будете так добры, что прикажете этому ублюдку убраться к чертовой матери!
Мик тоже встал, его лицо сияло благодушной улыбкой:
— Я непременно уведомлю своего нанимателя о ваших, профессор, чувствах. Боюсь, однако, что я отрываю вас от вечерних развлечений.
Он прошел к двери, открыл ее и вновь закрыл за широкой спиной Радвика.
А затем весело подмигнул Сибил:
— Отправился смотреть крысиные бои! Высокомерный профессор Радвик имеет странное пристрастие к низкопробным забавам. Однако в прямоте ему не откажешь. — Мик помолчал, а затем широко ухмыльнулся. — Генералу такие нравятся.
Несколько часов спустя она проснулась в “Гранде”, рядом с Миком, от щелчка его спички и сладковатого дыма сигары. Он удостоил ее своим благосклонным вниманием трижды — дважды на кушетке позади их стола в “Аргайл Румз” и еще раз в “Гранде”, пыл для него необычный и даже неожиданный. Сибил сочла это хорошей приметой, хотя третий раз был, пожалуй, лишним — теперь там все натерто и болит.
В комнате было темно, если не считать газового света, сочившегося между занавесками.
Она придвинулась к Мику поближе.
— А куда бы тебе хотелось поехать потом, Сибил? После Франции?
Такой вопрос у нее даже не возникал.
— С тобой, Мик…
Мик коротко рассмеялся, его рука скользнула под одеяло, пальцы сомкнулись на курчавом бугорке.
— Так куда мы поедем, Мик?
— Со мной ты для начала попадешь в Мексику. Потом, вместе с франко-мексиканской армией под командованием генерала Хьюстона, мы двинемся на север, освобождать Техас.
— Но… ведь в Техасе, там все так дико и страшно…
— Перестань рассуждать, как уайтчепельская дуреха. Весь мир дикий и страшный, если смотреть на него с Пикадилли. У Сэма Хьюстона в Техасе самый настоящий дворец. До того как техасцы дали ему пинка под зад, он был крупнейшим союзником Британии на американском Западе. А мы с тобой — мы могли бы зажить в Техасе вельможами, завести усадьбу, построить роскошный дом где-нибудь у реки…
— А они, эти, не помешают?
— Ты имеешь в виду правительство Ее Королевского величества? Коварный Альбион? — хохотнул Мик. — Все это сильно зависит от британского общественного мнения. Мы из кожи вон лезем, чтобы создать Хьюстону репутацию. А то зачем бы ему это лекционное турне?
— Понимаю, — кивнула Сибил. — Ушлый ты парень, Мик.
— Тут дела серьезные! Равновесие сил. Пять веков оно работало на Британию в Европе и еще лучше срабатывает в Америке. Союз, Конфедерация, республики Техас и Калифорния — все по очереди пользовались благосклонностью Британии, пока не становились слишком уж дерзкими, слишком независимыми, и тогда с них сбивали спесь. Разделяй и властвуй, вот так-то, милая. — Красноватый огонек Миковой сигары то разгорался, то тускнел. — Если бы не британская дипломатия, британская мощь, Америка стала бы громадным единым государством.
— А этот твой друг, генерал? Он что, правда что-нибудь может?
— В том-то вся и прелесть! — Огонек сигары описал широкую дугу. — Дипломаты считали, что с Сэмом Хьюстоном трудно договориться, не совсем одобряли его политику, не поддержали его достаточно активно. Но сменившая его техасская хунта во сто раз хуже. Эти ребята открыто враждебны интересам Британии! Их дни сочтены. Изгнанному генералу пришлось малость помариноваться в Англии, но теперь он готов вернуться в Техас, чтобы снова занять свое законное место. — Мик с наслаждением затянулся. — Давно бы пора. Вот только правительство Ее Величества и само еще не знает, чего ему нужно. Там полный раскол! Некоторые фракции не доверяют Сэму Хьюстону, но уж французы-то помогут нам точно! У их мексиканских союзников пограничные стычки с Техасом. Им нужен генерал!
— Так ты что, на войну собрался? — Сибил с трудом представляла себе Денди Мика, ведущего эскадрон в атаку.
— Да нет, — небрежно отмахнулся Мик, — речь идет скорее о государственном перевороте, так что большой крови не будет. Я заведую у Хьюстона всеми связями с общественностью и никуда из его команды не денусь. Именно я организовал ему и это лондонское турне и будущее, во Франции. Именно я нащупал нужные контакты и обеспечил ему аудиенцию у французского императора…
Неужели это и в самом деле правда?
— И именно я гоняю для него на кинотропе лучшую и новейшую продукцию Манчестера, ублажаю прессу и британское общественное мнение, нанимаю расклейщиков афиш… — Мик затянулся сигарой, его пальцы задвигались там, внизу, и Сибил услышала, как он пыхнул ртом, выпуская большое облако ароматного дыма.
Но его, похоже, не очень тянуло на четвертый заход, и вскоре она снова заснула и видела сны. Сны о Техасе.
О бескрайних техасских просторах, где пасутся бессчетные стада овец, а еще — облицованный камнем особняк, поблескивающие в лучах закатного солнца окна.
Сидя возле прохода в третьем ряду “Гаррика”, Сибил безрадостно размышляла о том, что выступление техасского генерала не вызвало особого наплыва публики. Люди еще подходили, поштучно и небольшими группами, тем временем оркестр из пяти человек пиликал, бухал и дудел. Прямо перед ней рассаживалось семейство в полном составе: два мальчика в матросках и синих штанишках, маленькая девочка в шали и платьице с кружевами и две совсем уж маленькие девочки, их опекала гувернантка, худющая горбоносая особа с водянистыми глазами, непрерывно сморкавшаяся в кружевной платок. Гордо прошествовал прыщавый, саркастически улыбающийся подросток, старший сын. Затем — отец во фраке, с тросточкой и бакенбардами, и толстая мамаша с длинными подвитыми локонами, свисающими из-под жуткой шляпки, и с тремя золотыми кольцами на пухлых, как сосиски, пальцах. Наконец все они устроились, шурша пальто и шалями, чмокая засахаренными апельсинными корочками — тошнотворно благопристойные, терпеливо ожидающие поучительного зрелища. Прилично обеспеченные, намытые и наглаженные, в приличной, фабричного пошива, одежде.
Рядом с Сибил уселся очкастый, конторского вида парень; верхняя часть его лба отливала предательской синевой — подбрил, значит, волосенки, высоколобым интеллектуалом хочет выглядеть. Он читал Микову программку и с наслаждением сосал кислый лимонный леденец. Чуть дальше — трое офицеров, отпускников из Крыма, высокомерные профессионалы пришли послушать о старомодной войне в Техасе, которую вели старомодными способами.
То там, то здесь — ярко-красные пятна мундиров: солдатики…
Их товарищи сидят сейчас по кабакам, лакают джин да щупают девок, а эти — вон какие чинные. Копят себе королевское жалование, зубрят артиллерийскую арифметику, а потом вернутся домой, чтобы работать на железных дорогах и верфях, карабкаться вверх по социальной лестнице.
Если уж на то пошло, театр был набит такими карабкателями: лавочники, продавцы и провизоры со своими опрятными женами и отпрысками. Во времена Уолтера Джерарда Уайтчепел населяли злые тощие оборванцы, ни на секунду не расстававшиеся с дубинками и ножами. Но с приходом радикалов все стало не так, теперь даже в Уайтчепеле появились добела отмытые, затянутые в корсеты женщины и придурковатые, вечно посматривающие на часы мужчины, читающие “Словарь полезных знаний” и “Журнал нравственного развития” в надежде преуспеть.
Пламя в газовых рожках осело и потухло, оркестр грянул примитивное переложение песенки “Приди ко мне”. Затем из-под сцены донеслось громкое “пых”, вспыхнул калильный свет и занавес, прикрывавший до этого момента экран, разъехался в стороны. Сквозь гром музыки прорывалось пощелкивание встающих на место кубиков, по краям экрана возникла узорная рамка, нечто вроде черной изморози, а посередине — высокие причудливые литеры машинной готики, черные на белом:
- Предыдущая
- 9/107
- Следующая
