Машина различий - Гибсон Уильям - Страница 30

• Предыдущая
• 30/107
• Следующая

Мощное, похожее на крепость здание чем-то напоминало духовный облик своего куратора. Поднявшись по ступеням в желанную каменную прохладу, Мэллори раскрыл переплетенную в кожу книгу посетителей, широко, с росчерком расписался и прошел в огромный центральный зал, вдоль стен которого сверкали застекленные, из красного дерева стенды. Дневной свет попадал сюда сверху; вот уж кому не грозит безработица, подумал Мэллори, заметив под огромным прозрачным куполом люльку стекломоя. Справится с последним стеклом — будет самое время мыть первое.

На первом этаже Музея были выставлены позвоночные, а также подходящие к случаю чудеса из области стратиграфической геологии. Выше, на обнесенной перилами галерее, располагались стенды поменьше — с беспозвоночными. Сегодня посетители радовали глаз своей многочисленностью; просто удивительно, сколько пришло сюда женщин и детей, в том числе большая группа грубоватых, не очень опрятных мальчишек в форме, скорее всего дети рабочих, обучающиеся в какой-нибудь из государственных школ. Они изучали стенды серьезно и внимательно, поминутно обращаясь с вопросами к одетым в красные куртки смотрителям.

Мэллори открыл высокую, безо всякой таблички дверь и оказался в коридоре, по обеим сторонам которого шли двери кладовых. Кабинет куратора располагался в самом конце коридора; из-за закрытой двери доносился громкий, хорошо поставленный голос, голос человека, привыкшего к тому, что каждое его слово выслушивается с благоговейным вниманием. Мэллори постучал и с улыбкой прислушался: невидимый глазу оратор завершал особо цветистый период.

— Войдите, — прогремел могучий голос.

Увидев Мэллори, Томас Генри Гексли поднялся из-за стола и протянул руку. Куратор диктовал что-то своему

секретарю, желторотому очкарику с внешностью честолюбивого старшекурсника.

— Пока все, Харрис, — сказал Гексли. — Пришлите, пожалуйста, мистера Рикса с его рисунками бронтозавруса.

Секретарь поместил свои записи в кожаную папку, отвесил Мэллори почтительный поклон и удалился.

— Как жизнь, Нед? — На Мэллори смотрели близко посаженные, почти нечеловечески наблюдательные глаза, сумевшие в свое время заметить в корне человеческого волоса “слой Гексли”. — Ты неплохо выглядишь. Можно сказать, великолепно.

— Да вот, повезло тут однажды, — туманно объяснил Мэллори.

К немалому его удивлению, из-за захламленного стола Гексли появился маленький светловолосый мальчик, одетый в аккуратную матроску и короткие штаны.

— А это еще кто такой? — деланно нахмурился Мэллори.

— Подрастающее поколение. — Гексли нагнулся и взял ребенка на руки. — Ноэль[60] пришел сегодня помогать отцу. Скажи доктору Мэллори здрасьте, сынок.

— Здвавствуйте, мистер Меллови, — пропищал мальчик.

— Доктор Мэллори, — мягко поправил Гексли. Глаза Ноэля испуганно округлились.

— Вы медицинский доктор, мистер Меллови? — Мальчик явно надеялся на отрицательный ответ.

— Ну как же это так, мастер Ноэль? — расплылся в улыбке Мэллори. — При нашем последнем свидании вы еще едва ходили, а теперь я вижу настоящего маленького джентльмена. — Он знал, что Гексли обожает ребенка. — А как поживает ваш маленький братик?

— Теперь у него есть еще и сестра, — объявил Гексли, опуская ребенка на пол, — появившаяся на свет, пока ты отсутствовал.

— Вот же вам всем радость, мастер Ноэль!

Мальчик неуверенно улыбнулся, а затем запрыгнул в отцовское кресло. Мэллори поставил саквояж на низенький книжный шкаф, хранивший переплетенное в сафьян собрание трудов Кювье[61], и начал открывать замки.

— А у меня, Томас, есть для тебя подарочек, от шайенов. — Он затолкнул пакетик с “дирижаблями” под “Вестминстерское ревю”, вынул маленький, перевязанный бечевкой сверток и передал его Гексли.

— Надеюсь, это не какая-нибудь этнографическая безделушка, — заметил Гексли, аккуратно перерезая бечевку. — Терпеть не могу все эти бусы-перья.

Сверток содержал шесть коричневых сморщенных облаток размером с полукроновую монету.

— С любовью и почтением от главного их шамана.

— Эти шаманы, они ведь очень похожи на наших англиканских епископов, или нет? — Гексли посмотрел один из кожистых предметов на свет. — Высушенная растительная субстанция. Кактус?

— Думаю, да.

— Джозеф Хукер[62] из Кью нам сказал бы точно.

— Американский колдун довольно точно уловил цель нашей экспедиции. Он решил, что мы намерены вернуть мертвое чудовище к жизни. Так вот, Томас, эти облатки дадут тебе силы путешествовать далеко-далеко, ты найдешь душу этого существа и приволочешь ее назад.

— И что же мне с ними делать? Нанизать на шнурок, как четки?

— Нет, Томас, съесть. Ты их съедаешь, а потом начинаешь петь, бить в бубны и кружиться, как дервиш, пока не свалишься. Насколько я понимаю, такова стандартная методика, — с серьезнейшим видом объяснил Мэллори.

— Некоторые растительные яды способны вызывать видения, — заметил Гексли, убирая облатки в ящик стола. — Спасибо, Нед. Я позабочусь, чтобы они были должным образом каталогизированы. Боюсь, нашего мистера Рикса совсем одолели заботы. Обычно он более расторопен.

— Сегодня у вас там много народа, — заметил Мэллори.

Сынишка Гексли достал из кармана конфету и принялся с хирургической аккуратностью ее разворачивать.

— Да, — кивнул Гексли. — Британские музеи — наши твердыни интеллекта, как красноречиво выразился некий парламентарий с присущим этой породе красноречием. Но при всем при том бессмысленно отрицать, что образование, массовое образование — главнейшая из наших задач. Хотя бывают дни, когда мне очень хочется бросить все это к черту и уйти в экспедицию — ну чем я, спрашивается, хуже тебя?

— Ты нужен здесь, Томас.

— Вот-вот, — отмахнулся Гексли. — Все вы так говорите. Я поставил себе за правило выбираться отсюда хотя бы раз в год. Съезжу в Уэльс, поброжу по холмам. Отдохновение души… — Он помолчал. — Ты уже слышал, что меня выдвигают в лорды?

— Нет! — восхитился Мэллори. — Том Гексли — лорд! Это надо же! Ты меня радуешь! Гексли неожиданно помрачнел.

— Я видел лорда Форбса[63] в Королевском обществе. “Ну, — сказал Форбс, — рад сообщить, что ваши заслуги получили высочайшую оценку. Отбор в Палату лордов производился в пятницу вечером, и, по моим сведениям, вы прошли”. — Гексли артистически изобразил жесты Форбса, его манеру выражаться, даже интонации. — Я еще не видел списка, — теперь он говорил своим собственным голосом, — но Форбсу можно верить.

— Конечно же! — радостно согласился Мэллори. — Форбс, он человек надежный.

— А вот я, — охладил его Гексли, — не спешу радоваться, ведь официально ничего еще не объявлено. Меня очень беспокоит здоровье премьер-министра.

— Да, — кивнул Мэллори, — жаль, что он болен. Но ты-то здесь при чем? Твои достижения говорят сами за себя!

— Время выбрано не случайно, — покачал головой Гексли. — Я подозреваю, что это тактический ход Бэббиджа и его ближайших сподвижников, последняя попытка набрать в Палату лордов побольше ученых, пока Байрон еще на коне.

— Что за странные мысли! —удивился Мэллори. — Кто, как не ты, был активнейшим сторонником Эволюции во всех дебатах? К чему сомневаться в своем счастье? Мне это представляется элементарнейшей справедливостью!

Гексли схватился за лацканы сюртука — жест, выражавший у него высшую степень искренности.

— Стану я лордом или нет, могу сказать одно: сам я в это дело не вмешивался. Я ни о чем не просил, и если получу титул, то не посредством каких-то там закулисных махинаций.

— Но мне казалось, что отбор лордов не связан ни с какими махинациями, — удивился Мэллори.

— Еще как связан! — отрезал Гексли. — Хотя ты и не услышишь такого от меня прилюдно. — Он понизил голос. — Но мы с тобой знаем друг друга уже много лет. Я рассчитываю на тебя как на союзника, Нед, и как на честного человека.

• Предыдущая
• 30/107
• Следующая