Клуб Мефисто - Герритсен Тесс - Страница 7
- Предыдущая
- 7/76
- Следующая
— Если и пишут, то большей частью анонимно. Имен своих не указывают.
— Но письма вы все же получаете.
— И от людей кое-что узнаю.
— От тех же убийц.
— Или выдумщиков. Поди тут разбери, правду они говорят или нет.
— По-вашему, кое-кто просто делится с вами своими фантазиями?
— Которые к тому же, скорее всего никогда не осуществятся. Просто им бывает невтерпеж выразить свои самые порочные желания. А такие желания есть у всех. Любой, даже самый благовоспитанный человек порой придумывает, что бы такое эдакое сотворить с женщиной. Но своими извращенными фантазиями он ни с кем не посмеет поделиться. Держу пари, и у вас в голове водятся кое-какие непристойные мыслишки, детектив Фрост. — Она бросила на него пронзительный взгляд с явным намерением выбить из седла. Но Фрост, надо отдать ему должное, и бровью не повел.
— Кто-нибудь делился с вами в письмах фантазиями, связанными с расчленением? — спросил он.
— Это было давно.
— Но все же было?
— Я уже говорила, расчленение — дело не такое уж редкое.
— В фантазиях или в действительности?
— Так и эдак.
— Так кто же все-таки делился с вами в письмах своими фантазиями, доктор О'Доннелл? — решила уточнить Джейн.
Хозяйка дома посмотрела Риццоли прямо в глаза.
— Эти письма — вещь конфиденциальная. Именно поэтому люди не боятся поведать мне о своих тайнах. Желаниях, фантазиях.
— Они вам звонят?
— Редко.
— И вы с ними разговариваете?
— Я их не избегаю.
— У вас есть список людей, с которыми вы разговаривали?
— Вряд ли бы у меня получился список. Я не помню, когда это было в последний раз.
— Это было прошлой ночью.
— Ну, меня же не было дома, и я не смогла ответить на тот звонок.
— Вас и в два часа ночи не было дома, — заметил Фрост. — Мы вам как раз звонили и попали на автоответчик.
— Так где вы были прошлой ночью? — поинтересовалась Джейн.
О'Доннелл пожала плечами.
— Не здесь.
— В два часа ночи, в сочельник?
— Я была у друзей.
— А домой когда пришли?
— Около половины третьего, кажется.
— У вас, наверно, замечательные друзья. Может, назовете нам их имена?
— Нет.
— Почему же?
— Разве у меня нет права на личную жизнь? Я что, обязана вам отвечать?
— Расследуется дело об убийстве. Прошлой ночью убили женщину. Это одно из самых жутких мест преступления, где мне приходилось бывать.
— И вам нужно знать, есть ли у меня алиби.
— Просто интересно, почему вы ничего нам не говорите.
— Я что, под подозрением? Или вы стараетесь показать, кто здесь заправляет?
— Вас не подозревают. Пока.
— Значит, я могу вообще не говорить с вами. — О'Доннелл резко поднялась и направилась к двери. — А теперь всего хорошего.
Фрост тоже было встал, но, заметив, что Джейн даже не шелохнулась, уселся обратно.
Джейн сказала:
— Если б вам не было наплевать на убитую, если б вы только видели, что он сделал с Лори-Энн Такер…
О'Доннелл повернулась к ней лицом.
— А вы почему мне ничего не говорите? Что именно с ней сделали?
— Хотите знать подробности, так?
— Это предмет моих исследований. Мне нужно знать подробности. — Она двинулась к Джейн. — Это помогает разобраться.
«Вернее, возбуждает. Поэтому ты вдруг так заинтересовалась. Тебе просто неймется».
— Так вы говорите, ее расчленили, — сказала О'Доннелл. — А голову отрезали?
— Риццоли, — попытался предостеречь коллегу Фрост.
Но Джейн даже не пришлось раскрывать никакой тайны: О'Доннелл сама обо всем догадалась и сделала собственные выводы.
— Голова довольно яркий символ. Очень личный. Совершенно особый. — О'Доннелл подбиралась все ближе, точно хищница. — Он забрал ее с собой в качестве трофея? На память об убийстве?..
— Скажите лучше, где вы были прошлой ночью.
— Или оставил на месте преступления? Там, где она должна была произвести самое сильное впечатление? Где ее нельзя было не заметить? Например, на кухонном столе? Или на полу, на видном месте?..
— Так у кого вы были?
— Это мощный посыл — выставленная напоказ голова, лицом вперед. Таким образом убийца дает вам знать, что он полностью владеет ситуацией. Он показывает, сколь вы бессильны, детектив. И насколько силен он сам.
«Так у кого вы были?» — как только эти слова слетели с ее губ, Джейн уже поняла, что сделала промах. Она позволила О'Доннелл спровоцировать ее — и сразу вышла из себя. Дала слабину.
— Друзья — мое личное дело, — сказала О'Доннелл. И, усмехнувшись, прибавила: — За исключением одного, и вы его прекрасно знаете. Нашего общего знакомого. Он, видите ли, до сих пор про вас спрашивает. Интересуется, как вы поживаете. — Ей даже не пришлось называть его имя: они обе знали, что речь идет об Уоррене Хойте.
«Не реагируй! — велела себе Джейн. — Не вздумай показать ей, как глубоко она вонзила когти». Но при этом Риццоли почувствовала, как у нее на лице напрягся каждый мускул, и заметила, что Фрост уже поглядывает на нее с явной тревогой. Шрамы, которые Хойт оставил на руках Джейн, — всего лишь то, что заметно окружающим: у нее были куда более глубокие раны. И даже сейчас, спустя два года, она вздрагивала при упоминании его имени.
— Он большой ваш поклонник, детектив, — вставила О'Доннелл. — И хотя благодаря вам он больше никогда не сможет ходить, неприязни он к вам не испытывает.
— Мне плевать, что он там обо мне думает.
— Я навещала его на прошлой неделе. Он показывал мне подборку газетных вырезок. «Дело Джени», как он это называет. Когда вы прошлым летом оказались в захваченной клинике, он всю ночь не выключал телевизор. Ни на миг. — О'Доннелл немного помолчала. — Он сказал, у вас родилась дочурка.
У Джейн напряглась спина. «Только не давай ей волю. Не позволяй еще глубже впиться в тебя когтями».
— И зовут вашу дочурку, кажется, Реджиной. Верно?
Джейн встала, и, хотя ростом она был ниже О'Доннелл, глаза ее полыхнули так, что та даже отпрянула.
— Мы еще позвоним, — сказала Джейн.
— Звоните сколько хотите, — ответила О'Доннелл, — мне больше нечего вам сказать.
— Врет она все, — буркнула Джейн.
Она дернула дверь машины, скользнула на водительское сиденье. И замерла, уставившись на пейзаж точно с рождественской открытки: на солнце, сверкавшее в сосульках, на облепленные снегом, заиндевевшие дома, убранные венками из ветвей остролиста. На этой улице не хватало только вычурных Санта-Клаусов с оленями да причудливого убранства на крышах, как в Ревере, где она выросла. Джейн вспомнился дом Джонни Сильвы, стоявший чуть поодаль от дома ее родителей, и толпы зевак, съезжавшихся к ним со всей округи, чтобы поглазеть на красочную феерию, которую семейство Сильва устраивало у себя в палисаднике каждый год в декабре. Были там и Санта, и три волхва, и ясли с Марией и Иисусом, и целый зверинец, который запросто потопил бы Ноев ковчег. Все там горело и сверкало, как на карнавале. Столько электричества, сколько семейство Сильва сжигало каждое Рождество, хватило бы с лихвой, чтобы осветить какое-нибудь маленькое африканское государство.
Нет, не было здесь, на Брэттл-стрит, такого яркого зрелища — только сдержанное изящество. Да и Джонни Сильвы с его домочадцами здесь не было. «Уж лучше жить по соседству с недоумком Джонни, — подумала Джейн, — чем с этой женщиной».
— Ей известно об этом деле гораздо больше, чем она говорит.
— Как ты пришла к этому выводу? — спросил Фрост.
— Чутье подсказывает.
— А я думал, ты не доверяешь чутью. Сама же твердишь постоянно. Нет, дескать, ничего лучше удачного предположения.
— Зато я хорошо знаю эту женщину. И что волнует ее больше всего на свете. — Она поглядела на Фроста, казавшегося бледнее обычного в тусклом дневном свете. — Там было еще что-то, помимо ночного звонка убийцы.
— Это просто догадка.
— Зачем она его стерла?
— А почему бы и нет? Раз не оставили никакого сообщения.
- Предыдущая
- 7/76
- Следующая