Ящик Пандоры - Рэнсом Билл - Страница 1
- 1/91
- Следующая
Фрэнк Герберт, Билл Рэнсом
Ящик Пандоры
Авторы выражают благодарность Конни Вейнеке за подсказки в области арамейского языка и Мэрилин Хойт-Уортон – за добрый нрав и безупречную машинопись.
Посвящается Джеку Вэнсу, который, обучая меня орудовать пилой и молотком, объяснял заодно разницу между сказкой и научной фантастикой.
Посвящается Берту Рэнсому, ни разу не заикнувшемуся о том, что фантазия – это еще не реальность.
Вратами воображения ты должен пройти, прежде чем достичь осознания, и ключи к ним – символы. Эти врата пропустят любую мысль… но лишь облеченную в привычную символику.
Откуда-то донеслось:
– Тик.
Металлический звук слышался вполне отчетливо. И снова:
– Так.
Человек открыл глаза и был вознагражден за усилие – темнотой, полнейшим отсутствием света… или рецепторов, способных воспринять его.
«Или я ослеп?»
– Тик.
Он не мог определить, откуда доносится звук, но это было совсем рядом с ним… где бы он ни находился. В горло и легкие лился холодный воздух, но тело было теплым. Человек осознал, что лежит на чем-то нежнейше мягком. И дышит. Обоняние его тревожил слабый запах… перца?
– Так.
Он откашлялся.
– Есть здесь кто?
Нет ответа. От натуги запершило в горле.
«Зачем я здесь?»
Мягкое ложе выгибалось под плечами, поддерживая шею и голову, заключало в броню бедра и голени. Это было знакомо лежащему, вызывало в его непробужденной памяти смутные ассоциации. Это было… Что? Ему казалось, что он должен знать.
«В конце концов, я…»
– Тик.
Паника охватила его.
«Кто я?!»
Ответ медленно протаивал из глыбы льда, хранившей все, что он знал прежде.
«Я Раджа Флэттери».
Ледник порождал потоки воспоминаний.
«Я капеллан-психиатр на безднолете „Землянин“. Мы… мы…»
Часть воспоминаний навеки затерялась во льдах.
Он попытался сесть, но не позволили резиновые ленты, перетягивавшие грудь. Выскользнули из проколотых вен на запястьях иглы.
«Я в гибербаке!»
Но он не помнил, как оказался в гибернации. Быть может, память отходила от заморозки медленней, чем плоть? Интересно… Но воспоминания все же струились ледяным потоком, тревожа его.
«Я не справился.
С Лунбазы передали, что лучше взорвать корабль, нежели позволить ему блуждать по просторам космоса, угрожая человечеству. Я должен был послать сообщение капсулой на Лунбазу… и взорвать звездолет».
Но что-то помешало ему… что-то…
Теперь он вспомнил проект.
«Проект „Сознание“.
А он, Раджа Флэттери, играл в этом проекте ключевую роль. Капеллан-психиатр. Член экипажа.
«Маточного экипажа».
Символического значения этих слов он тогда не понял. У клонов были задачи поважнее. А все они были клонами – весь экипаж, и имена их начинались с «лон», что значило «клон», как «мак» означало когда-то «сын такого-то». Они были двойниками самих себя, засланными в пустоту, чтобы там разрешить загадку творения искусственного разума.
То была опасная работа. Опаснейшая. Искусственный разум неизменно оборачивался против своих творцов, разрушая все вокруг в самоубийственном бешенстве. Множество оригиналов погибло страшной смертью.
«И никто не знал почему».
Но руководство проекта, засевшее на Лунбазе, было упрямо. Снова и снова они посылали в бездну один и тот же экипаж, скопированный опять и опять. В памяти Флэттери всплывали имена и лица: очередной Джеррилл Тимберлейк, новый Джон Бикель, еще один Прю Вейганд…
«И Раджа Флэттери… нет, Раджа лон Флэттери».
Давно разбившееся зеркало отразило его черты – светлые волосы, тонкое надменное лицо…
Но помимо них безднолеты несли много, много другого – клонированных колонистов, генетические хранилища в гибербаках. Дешевая плоть – ее можно спалить в пламени далеких взрывов, которые не коснутся оригиналов. Дешевка, собирающая для этих оригиналов данные. Каждая новая экспедиция в бездну приносила еще одну каплю информации для бдящего маточного экипажа и тех, кто спал в гибере….
«Как спал сейчас я».
Колонисты, скот, растения – каждый безднолет нес все, что нужно для создания второй Земли. Это была морковка, подвешенная перед носом команды. А плеткой был сам корабль – и верная смерть, ожидавшая всех на борту, если искусственный разум не будет создан. На Лунбазе знали, что корабли и клоны дешевы там, где в достатке материалы и энергия… как на спутнике Земли.
– Тик.
«Кто вывел меня из гибернации? И зачем?»
Только эти мысли и плясали в мозгу Флэттери, пока он вглядывался и вслушивался в беспросветную темноту.
«Кто? И зачем?»
Он знал, что не успел взорвать безднолет после того, как тот начал проявлять самосознание… когда они использовали разум Бикеля в качестве матрицы для компьютера…
«Я не уничтожил корабль, мне помешало…»
Корабль!
Воспоминания продолжали сочиться в его рассудок. Они создали искусственный разум, способный вести корабль… и тот перенес их через космические просторы в систему тау Кита.
«Где не было пригодных для жизни планет».
В этом давным-давно удостоверились зонды Лунбазы. Ни одной пригодной для человека планеты. То была часть разочарований, предусмотренных создателями проекта. Безднолетчики не должны были выбрать долгий путь к убежищу на тау Кита. Это могло стать таким искушением для клонированного экипажа – выращивая свои копии снова и снова, лететь вперед, и пусть земли обетованной достигнут наши потомки! И ко всем чертям проект «Сознание»! Но проголосуй они за этот выход, капеллан-психиатру предписывалось сообщить им, что цель их пути мнима… и быть готовым уничтожить корабль.
«Победив, проиграв, уйдя от борьбы – мы все равно должны были умереть».
И только капеллан-психиатру полагалось знать об этом. У одинаковых безднолетов и их клонированных команд была только одна цель – собирать информацию и передавать ее на Лунбазу.
«Корабль».
Конечно, дело было в нем. Они создали больше, чем искусственный разум в бортовом компьютере и его дополнительном модуле, который Бикель прозвал Бычком. Они сотворили Корабль. И тот невозможным образом перенес их через многие световые годы в мгновение ока.
«К тау Кита».
В конце концов, это была вложенная в самые глубинные цепи компьютера команда. Но там, где не было пригодной для жизни планеты, Корабль создал воплощенный рай, идеал, сплетенный из всех людских мечтаний. Это сделал Корабль и потребовал от насельников нового мира одного: «Решайте, как станете вы богоТворить меня!»
Стал ли Корабль их Богом или Сатаною, Флэттери не был уверен. Но невообразимую мощь его он узрел прежде, чем прозвучали – и один раз, и другой – слова:
«Как станете вы богоТворить? Решайте!»
И они не смогли.
Люди ни разу не сумели исполнить требование Корабля. Они могли только бояться. И страх они познали полною мерой.
– Тик.
Теперь он узнал этот звук – таймер гибербака отмеривал секунды его возвращения к жизни.
Но кто запустил процесс?
– Кто здесь?
Тишина и беспросветная тьма.
Флэттери стало очень одиноко. Кожу обжег морозец – первый признак того, что осязание возвращалось к нему.
Один из членов экипажа предупреждал его, прежде чем они запустили процесс, приводящий в действие искусственный разум, – кто сказал это, Флэттери не помнил, но слова впечатались в память: «Есть порог самосознания, перейдя который разумное существо обретает черты божества».
И это оказалось правдой.
«Кто вывел меня из спячки и зачем?»
– Здесь же есть кто-то! Кто ты?
Слова царапали горло, и рассудок не подчинялся хозяину – мешала ледяная глыба недоступных воспоминаний.
– Отзовись! Кто здесь?
Он знал, что за ним следят, чувствовал на себе знакомый пристальный взгляд…
- 1/91
- Следующая
