Крысолов - Уланов Андрей Андреевич - Страница 4

– Сейчас вашими устами говорит юность, мой тан.

Произнеси эти слова кто иной – и Диего пустился бы в спор со всем пылом упомянутой юности. Но с Вальдесом, как он преотлично знал, подобное было бы глупостью – слишком редко его слуга и наставник пускал этот аргумент в ход и слишком часто в итоге оказывался прав.

Точнее – всегда.

Марратоа остановился и, чуть наклонив голову, коснулся края шляпы. Диего с удивлением заметил, как в ответ на это приветствие в окошке проплывающего мимо портшеза мелькнули белые кружева – то ли платок, то ли веер.

– Не знал, что ты знаком с таной… – Раскона нахмурился, вспоминая имя. Герб на дверце портшеза он, да и любой тарримский мальчишка, знал хорошо. Слишком хорошо, чтобы именовать его обладательницу иначе, как…

– … с таной магистром Алой Розы.

– Этому знакомству много лет, – голос Марратоа не дрогнул и с шага он не сбился. Но Диего знал своего наставника и потому готов был поклясться – сейчас тот видел перед собой не стиснутую серым ноздреватым камнем улочку, а что-то другое. Пролетевшие годы?

– В те времена танессу Францеску чаще представляли как «дочь адмирала ги Алава», чем «лучшая ученица первого курса Кристы».[3]

– Валь, иной раз мне кажется, что ты старше тройных сан.[4]

– Неужели я похож на эльфа?

– Это тебе лучше знать, Валь, не мне, – усмехнулся Диего. – Из нас двоих лишь тебе выпадало лицезреть длинноухих вживую, а не в виде плохонькой гравюры. Вдобавок…

Раскона осекся. Улочка закончилась – резко, словно ее обрубили ударом топора. И хотя Диего шел этой дорогой далеко не в первый раз, все равно у него снова и снова захватывало дух, слишком уж значительным был контраст. Всего лишь один шаг – и серые стены остаются за спиной, а вокруг простор Площади Трех Героев. Красная громада храма святого Педро Сангре справа, Белый дворец – слева, ну а между ними, если верить легенде, два полета ядра. Дед нынешнего монарха недаром заслужил добавку «Предусмотрительный»: наблюдая за тем, как сменилась династия в соседнем королевстве, он здраво рассудил, что ядро в окно спальни – далеко не самый лучший подарок.

– Идемте, мой тан. Осталось не так много времени, а Их Сиятельство не терпит опозданий.

– Валь, как тебе удается оставаться равнодушным к этой красоте?

– Я не замечаю ее, – пояснил слуга. – Эти желтые плиты… по мне, слишком похоже на пустыню. А я не люблю пустынь – там нет ничего хорошего.

– В самом деле?

– Поверьте ветерану ливорнийского похода, мой тан. В этих проклятых Великим Огнем землях встречаются только змеи, скорпионы, мантикоры да кочевники. А мест, населенных одними лишь злобными тварями, в мире немного. – Впрочем, – спустя десяток шагов добавил Марратоа, – в Белом Дворце самые ядовитые пустынные гады не прожили б и часа.

– Тан Диего Раскона?

В первый момент Диего решил, что к нему обращается слуга – слишком уж вычурным был желтый камзол стоявшего перед ними человека. Вдобавок, эта шляпа с белой лисьей опушкой… до сегодняшнего утра Раскона был уверен, что столь вульгарный наряд мог выдумать только лакей, получивший от своего господина пригоршню золотых «на приодеться».

Однако лакеи обычно не таскают за поясом длинных шпаг… и уж тем более не украшают их эфес гербом ги Морра, далеко не последнего в королевстве рода.

– Да.

– Следуйте за мной, – сухо бросил ги Морра. – Вас ждут… одного.

– Но…

– Я найду вас, мой тан, – быстро шепнул Марратоа. – Не стоит беспокойства.

Раскона хотел было пошутить, что ничуть не сомневается в способности Вальдеса найти своего подопечного хоть в Нижних мирах, а беспокоится о сохранности дворца в процессе поиска. Но желтый камзол уже ступил на лестничный мрамор, а упускать его из виду Диего не рискнул. Конечно, во дворце сложно заблудиться, но гораздо труднее не стать всеобщим посмешищем, если все же сумеешь это проделать.

Ги Морра шел быстро – коридоры Белого дворца были почти так же пусты, как и площадь перед ним. С той лишь разницей, что здесь вместо звонкого журчания фонтанчика тишину нарушал слитный скрип множества перьев, доносящийся из распахнутых настежь дверей. Выглядит по-школярски, подумал Диего. Да, именно так: старший наставник Веланн тоже любил незаметно – как он верил – прошлепать вдоль коридора и заглянуть, не предаются ли его подопечные недозволенным занятиям… вроде лени. Что ж, в каждом трюме свои крысы. Король… точнее, Ее Величество королева-мать наполняет Эстрадивьяну толпами придворных, кардинал Басиль, по слухам, предпочитает, чтобы его подчиненных не было видно и слышно. Впрочем, те же слухи утверждают, что Башня Светлого Меча выглядит пустой лишь днем, дабы лишний раз не опечалить Отца-Солнце видом тамошних работничков. Графу же ги Карталь в высшей степени плевать, как проводят время его клерки: работают в поле лица или спускают казенные деньги в веселых домах – главное, чтобы баланс правильно сходился. А поскольку чутье на «грязные цифры» у главы казначейства такое, что глазам порой не веришь… Раскона на миг сбился с шага, снова вспомнив, как ги Карталь брезгливо отодвинул гроссбух, в котором едва успел бегло глянуть несколько страниц. «Куча дерьма. Не знаю, на что надеются эти болваны, подсовывая мне это, но здесь зарыта недостача по меньшей мере на двадцать тысяч дукариев. Раскопайте кучу, Муэрия, и найдите мне эти деньги!». Интересно, догадывался ли тогда граф, за хвост какого змеиного клубка он собрался дергать?

Следом память сдала Диего карту стычки в переулке: ночь, стук дождя, один убийца скорчился у стены в напрасной попытке запихнуть назад содержимое распоротого брюха, труп второго распластался в луже, а еще двое растворились в темноте, Князь Ночи укрыл своих псов плащом. И в переулке остались только Диего, не получивший ни царапины в скоротечной схватке, и Васко Муэрия с порцией свинца под сердцем.

«Главное – не позволь им убить себя так же глупо!»

Что ж, эту просьбу ему выполнять удается… пока.

Раскона вдруг понял, что их путешествие по Белому дворцу продолжается не меньше пяти минут и за это время они довольно сильно удалились от центральной части здания – в которой, как считалось, не смыкает глаз на благо родины Их Сиятельство герцог Нуарийский. Коридоры становились все уже, с дверей пропали вычурные завитушки…

– Далеко еще?

Ги Морра не удостоил его ответом, даже не обернулся – и Диего взялся за эфес, словно придерживая шпагу.

– Нет.

Снова лестница, на этот раз узкая, винтовая. На такой удобно держать оборону – сколько бы ни было нападавших, драться будет лишь первый, остальные даже пистолеты в ход пустить не смогут. Да и со шпагой тут не очень развернешься, больше подошло бы что-нибудь короткое. Свет – не обычные факелы, а свечи голубого пламени. Копоти от них нет, и гаснут они разом, стоит лишь сказать Слово Освобождения – а в темноте с легкостью можно будет протанцевать Аркольский балет.[5] А может, и танцевать не придется. Просто из этих железных, с множеством круглых отверстий ступеней вдруг вырастут шипы, и те, кто поднимался по этой лестнице, разом пожалеют, что вообще родились.

Если это ловушка… ход был бы изящный, признал Раскона. Правда, ги Карталь уверен, что заговор полностью разгромлен. Однако всеведенье – достоинство лишь Великого Огня, никак не главы казначейства, полагать иное было бы ересью. Кого-то могли не выдать даже при магическом допросе и под пытками. Мог вернуться кто-то из бежавших за границу. И потом, у заговорщиков были друзья, родственники, в числе которых вполне могли найтись не только жаждущие мести глупцы, но и люди похитрее. Например, этот ги Морра. Кажется, Аугусто Саваль, тот, что положил трех стражников, пытаясь прорубиться из окруженного дома, приходился кузеном кому-то из ги Морра. Ну и, наконец, всегда остается золото, лучшая на свете магия, ибо не придумано заклятья, действующего на людей вернее звона монет.