Дракон в море - Герберт Фрэнк Патрик - Страница 3

• Предыдущая
• 3/50
• Следующая

Коммодор согласно кивнул и поглядел на Рэмси. – Мы уже шестнадцать лет находимся в состоянии войны, – сказал он. – Как получилось, что вы избегли боевых действий? «О, этот снобизм, – думал Рэмси. Он повернул коробку с телеметрической аппаратурой, пока одна ее грань полностью не закрыла коммодора. – А когда сомневаешься, начинай всех охаивать».

– Каждый человек, которого мы сохраняем для боевых действий, приближает нашу победу, – ответил Рэмси.

Жестокое лицо коммодора начало багроветь.

– У мистера Рэмси уникальная комбинация образований – психология и электроника – и он слишком ценен, чтобы им рисковать, – объяснил доктор Оберхаузен. – Он выполняет только особенные задания – как в случае с «Дельфином» – когда только он может справиться. – Если он настолько ценный специалист, почему вы рискуете им сейчас? – потребовал ответа коммодор. – Нет, все это в высшей степени не правильно! Адмирал Белланд поглядел на него.

– Да, Льюис, действительно разработанным мистером Рэмси оборудованием для телеметрии эмоционального состояния может пользоваться и кто-то другой. Но дело в том, что его изобретательность может быть весьма полезной, особенно в нашем случае.

– Можете считать меня грубияном и невежей, – сказал коммодор, – но тогда бы мне хотелось знать, почему этот молодой человек – если уж он настолько хорош – все еще, – он искоса глянул на петлицы Рэмси, – все еще энсин.

Доктор Оберхаузен поднял руку.

– Позвольте мне ответить, дорогой адмирал.

Он повернулся к коммодору.

– А все это потому, что есть люди, которых возмущает факт, что мне удается не дать напялить униформу на себя самого и на лучших сотрудников своего отдела. Это те, кто вообще не видит необходимости в существовании этого особого отделения. И весьма прискорбно, что те из моих людей, которым приказано одеть форму, с огромнейшим трудом поднимаются по служебной лестнице, несмотря на уровень их талантов. Похоже, что коммодор был готов взорваться.

– Но по праву, – добавил доктор, – мистер Рэмси мог быть уже как минимум коммодором.

Кто-то закашлялся, и это нарушило тишину, повисшую в комнате. Рэмси захотелось очутиться где угодно, лишь бы подальше от глаз коммодора. Тот сказал:

– Ладно, беру свои возражения назад.

Но тон его голоса говорил: «Моего мнения вам не изменить». – Я собираюсь, – добавил доктор Оберхаузен, – после выполнения данного задания освободить мистера Рэмси от действительной службы и сделать начальником отдела, занимающегося проблемами подводников. Кривая усмешка дернула уголок рта коммодора.

– Если он останется в живых, – заметил он.

Рэмси стерпел.

Как бы не услышав последних слов, доктор продолжил:

– Подготовка будет весьма сложной, но у нас есть пять недель и все возможности ПсиБю.

Белланд с трудом извлек свое тело из кресла и сделал шаг. – Джентльмены, если вопросов больше нет, то, надеюсь, мы все остались довольны мистером Рэмси. – Он поглядел на свои наручные часы. – Его ждут медики, и теперь ему понадобится каждая минута из предстоящих пяти недель. Рэмси поднялся из-за стола, взял свой ящик под мышку. В его глазах было недоумение.

– Готовьтесь стать снаряженным, как ходячая поисковая система, – сказал Белланд.

Доктор Оберхаузен материализовался рядом с Рэмси.

– Если ты не против, Джонни, пойдем вместе.

Он взял Рэмси под руку.

– У меня есть подборка материалов по коммандеру Спарроу – капитану этого подводного буксировщика – и двум другим членам экипажа, сокращенная до необходимого минимума. В Бюро мы окружим тебя особой опекой. Для нас ты будешь особо ценным пациентом… Рэмси услыхал, как за спиной Тернер сказал кому-то:

– Доктор Оберхаузен назвал этого энсина Джоном. Неужели это тот самый долговязый Джон Рэмси, который… Последние слова были заглушены, когда рядом заговорил доктор:

– Похоже, Джонни, вам придется тяжеловато.

Они вышли в коридор.

– Вашей жене мы уже сообщили.

Оберхаузен понизил голос.

– Вы держались очень хорошо.

Внезапно до Рэмси дошло, что он позволил слепому вести себя. Он рассмеялся, но потом посчитал, что следует объяснить свое веселье:

– Так же, как и вы, когда отшили этого наглого коммодора. – А вы ни в чем не солгали, – сказал доктор. – Но я об этом не стану говорить. А теперь о коммодоре: он как раз входит в группу, выступающую против повышения в должностях людей из ПсиБю. Энсин Рэмси внезапно понял, что ему расхотелось смеяться.

… Очень часто о тех пяти неделях подготовки к операции Рэмси говорил, как о «времени, когда я похудел на 20 фунтов». Ему предоставили три комнаты в закрытом для других крыле Военно-Морского Госпиталя в Юнадилле: белые стены, мебель из ротанга и красного дерева, вся прожженная сигаретами; работающий телевизор и многофункциональная больничная койка на высоких ножках. Одна комната предназначалась для подготовки: гипнофон, настенные диаграммы, макеты, аудиокассеты, фильмы.

Его жена, Дженнет, белокурая медсестра, получила расписание посещений: субботние вечера и воскресенья. Их детям, Джону-младшему, которому исполнилось два года, и четырехлетней Пегги в госпиталь приходить не разрешалось, так что их увезли к бабушке в Форт Линтон в штате Миссисипи. В первый же субботний вечер Дженнет, одетая в красное платье из одного куска материи, ворвалась к нему в гостиную. Она поцеловала Рэмси и воскликнула:

– Я так и знала!

– Что знала?

– Что рано или поздно Флот и этот чертов Обе станут регулировать нашу сексуальную жизнь.

Рэмси, предупрежденный о том, что каждое его слово и жест здесь фиксируются, попробовал заставить ее замолчать. – Да знаю я, что они подслушивают, – заявила Дженнет. Она бросилась на ротанговую кушетку, скрестила ноги, закурила и с яростью выпустила клуб дыма. – Я уже боюсь этого Обе.

– Это потому, что ты его недолюбливаешь.

– И потому, что он сам хотел этого добиться.

– Ладно… так… – согласился Рэмси.

Дженнет вспыхнула, вскочила на ноги, но потом взяла себя в руки. – Ох, я веду себя как дура. Меня предупредили, чтобы я тебя не расстраивала.

Он поцеловал ее, погладил по волосам.

– Я не расстраиваюсь.

– Я же говорила им, что если постараюсь, то не буду тебя расстраивать.

– Она отодвинулась от Рэмси. – Дорогой, что на этот раз? Что-то опасное?

Это не еще одна ужасная подлодка?

– Я собираюсь поработать с нефтяниками.

Дженнет улыбнулась.

– О, звучит даже неплохо. Ты будешь бурить скважину? – Действительно, скважины бурят, – ответил он. – Но мы собираемся подумать о безопасности производства.

Дженнет поцеловала его в подбородок.

– Ах ты мой старый, всезнающий эксперт.

– Пошли обедать, – предложил он. – Как там дети?

Они вышли, держась за руки и воркуя о детях. Обычный же для Рэмси день начинался в пять утра, когда медсестра приходила разбудить его уколом для нейтрализации препаратов для гипнофонии. Завтрак с высоким содержанием протеинов. Анализ крови. – Сейчас будет чуточку больно.

– Уууу! И это вы называете «чуточку»? В следующий раз предупреждайте.

– Не будьте большим ребенком.

Диаграммы. Заводские чертежи подводных буксировщиков класса «Хеллс Дайвер». Служба Безопасности привлекла для его подготовки самого крупного специалиста по подводным буксировщикам. Клинтон Рид. Лысый как колено. Тонкие губы, узкие глаза, тонкая кожа. Гипертрофированное чувство долга.

Совершеннейшее отсутствие чувства юмора.

– Это чрезвычайно важно, Рэмси. Вы обязаны пройти в любое место на судне, вслепую произвести любое контрольное измерение. У нас есть для вас макет, с которым можете поработать несколько дней. Но вначале следует зафиксировать в памяти образ. Попытайтесь запомнить эти планы, а потом мы проверим вашу память.

– О'кей. Общую схему я уже закончил. Можете проверить.

– Где находится реактор?

– Спросите что-нибудь посложнее.

– Отвечайте на вопрос.

• Предыдущая
• 3/50
• Следующая