Превосходящими силами - Герантиди Олег - Страница 37

• Предыдущая
• 37/78
• Следующая

Чтобы обесточить город, не нужно атаковать электростанцию. Есть методы проще. Несколько локальных взрывов погасили свет на улицах Братиславы. В этот момент с юго-запада, со стороны Австрии из-за Дуная послышался рокот мощных двигателей. Под облаками, подсвеченными красным заревом пожара, над замершим в ожидании новых взрывов городом, плыл огромный четырехмоторный самолет. Вдруг из-под крыльев его вынырнули два тупоносых истребителя. ТБ-3 (а это был он) широким виражом развернулся на юг и, пробив вату красных туч, исчез. А пара И-16 встали и круг.

На крыше одного из высотных зданий вспыхнул (и это при отсутствии света во всем городе!) прожектор. Луч его упёрся в четырехэтажный, причудливо украшенный лепниой дом. Залил фасад мертвенно-белым светом. Истребители устремились к цели, указанной пальцем прожектора. Что за дом? Какая разница! В упор – залп двадцати четырех ракет PC-132.

Знали бы руководители «Фарбениндустри», знали бы стратеги Рейха, знали бы ученые химики всего мира, как цвет германской химической науки летит сейчас в этом доме с верхних этажей в подвал вперемешку с мебелью, кирпичами, балками и кусками штукатурки. Не одно сердце бы лопнуло от инфаркта, не один сосуд изорвался бы в мозгу. А летчики, сделав свое правое дело, повернули вслед за самолетом ТБ-3, доставившим их под своими крыльями так далеко от родного аэродрома.

В разных концах города затарахтели бензиновые резервные электростанции. Вслед уходящим самолетам рявкнуло несколько «эрликонов», но поздно.

Но и это было еще не все. Одетые в костюмы, наглым образом скопированные безо всяких авторских гонораров с амуниции средневековых японских воинов-шпионов, советские осназовцы спешили к аэродрому. Им навстречу неслись машины с аэродромной охраной, которая спешила на помощь атакованному городу. Дорезать оставшихся не составило труда. А когда электрик запустил резервное освещение аэродрома, на летное поле уже спускались на парашютах бойцы 201-й воздушно-десантной бригады.

Берлин. Рейхсканцелярия

Геринг не понимал, что от него хочет Адольф. Пальцы Геринга ворошили в кармане мундира пригоршню бриллиантов, которые он забыл выложить перед поездкой в Бункер. «Как бы не передозировка, – пытался поймать ускользающую мысль за ее сверкающий змеиный хвостик рейхсмаршал, – до добра морфий не доведет, но все же жить помогает!»

– Геринг, вы баран! – заключил Гитлер.

В зал, заполненный толпой народа, протиснулся Шмундт, кое-как протолкался к фюреру, что-то горячо зашептал ему на ухо.

– Что-о-о!!! – завизжал Гитлер. – Карту мне!

Он подскочил к гигантскому глобусу, нашел Словакию.

– Но как?!! Как?

На подгибающихся ногах он добрел до своего стула, сел, съежился, став гораздо мельче своего и так не богатырского роста. Стратеги, заполнявшие зал заседаний, недоуменно загалдели, а адъютант фюрера торжественно объявил:

– Большевики прошлой ночью захватили Братиславу. Правительство Словакии неизвестно где. Наши части, дислоцированные в Братиславе, отступают в Моравию. Они уже в Брно.

Это был шок! На фюрера немецкого народа стало страшно смотреть. Мелко дрожащая челюсть, слюна в уголке рта и вроде как паралич левой руки. Он встал и, глядя куда-то внутрь себя, молча, не разбирая дороги, медленно побрел прочь из комнаты.

Над столом, заваленным картами будущих побед, заставленным тарелками с бутербродами, стаканами с чаем и кофе, воцарилась тишина. Гробовая. И никто не мог осмелиться нарушить ее. Вдруг раздался короткий смешок. Все моментально повернули головы к Герингу. А он смотрел на свой мизинец, точнее, на кольцо с огромным бриллиантом, и широко улыбался…

Словакия. Братислава

Осназовцы вихрем ворвались в здание аэропорта.

– Пилипенко, твои «горшки»! – крикнул Чернышков своему заму, а сам с оставшимися бойцами рванул на второй этаж, в диспетчерскую. Навстречу им через зал ожидания, нелепо раскинув руки, кинулись двое толстых, в черной форме, полицейских. Публика вытаращила глаза. Взвился и затих женский визг.

Навстречу охранникам рванул один из осназовцев, рядовой Самохин. Облаченный в черный свободный комбинезон, в высокие ботинки, он двигался бесшумно и стремительно, как тень. Полицейские бежали ему навстречу по проходу между рядами соединенных друг с другом кресел. Когда до противников оставалось не более двух метров, Самохин, не сбавляя скорости, одним махом запрыгнул на спинку кресла и уже в воздухе, делая следующий шаг, выбил челюсть ближнего полицая. Тот, отлетев, навзничь бухнулся на пол. Самохин же, проскочив по инерции еще пару метров, оказался за спиной у второго. Полицейский неловко, подпрыгнув на обеих ногах, развернулся и в ту же секунду взвился вверх от размашистого удара кулаком – снизу в челюсть. Пассажиры завороженно следили за схваткой. Самохин быстро перевернул обоих, обезоружил, связал. Вскочил, огляделся.

В дальнем конце зала сидел немецкий офицер, по виду штабной. Самохин все так же молча и стремительно двинулся к нему. Тот заверещал, попытался закрыть лицо руками. Оплеуха была такой, словно в голове у немца взорвалась граната. Пенсне слетело и, вращаясь пропеллером, закатилось под батарею. Через несколько секунд, связанный собственным брючным ремнем, офицер Рейха лежал привязанным к батарее и что-то невнятно скулил.

Чернышков ворвался в диспетчерскую:

– А ну-ка, ручки показали! – заорал он на словацком. – Хенде, хенде юбер!

Диспетчер и связист с открытыми ртами смотрели из «аквариума» диспетчерской, как по бетонке в направлении немецкой секретной части, скрытой за ангарами, бежали, стреляя, люди в черном. Перепугавшись, диспетчер и связист отпрянули в дальний угол. Чернышков, одним взглядом оценивший обстановку, кивнул солдату, следом заскочившему в диспетчерскую, на словаков, а сам кинулся к микрофону громкой связи.

– Как включается? – спросил он по-словацки.

Связист молча показал на тумблер на щите управления.

– Пилипенко, мать твою, вы чё стреляете? Там же химия! – раздалось и в зале ожидания, и в самолетных ангарах, и на летном поле.

Пилипенко, в горячке боя не услышавший Чернышкова, продолжал поливать из «шмайсера» по караульным, открывшим пулеметный огонь с вышки, стоящей напротив здания аэровокзала. Юшков, единственный, наверное, в Красной Армии, да и, пожалуй, во всем мире, кто мог стрелять от бедра из крупнокалиберного пулемета, врубил из него очередь по вышке. Немецкий пулемет замолк. Осназовцы скрылись за ангаром. Через несколько секунд раздалась короткая очередь из ППШ, бухнуло два выстрела из немецкого, прошлого века, карабина. Снова пробухтел ДШК. Еще через некоторое время Пилипенко уже гнал по полю к аэровокзалу группу людей в белых халатах. А позади всех трое осназовцев тащили на себе гиганта Юшкова.

– Давай, – обратился Чернышков к сопровождавшему его солдату.

Рядовой Гусак из осназа Коминтерна схватил городской телефон. Диспетчер и связист смотрели на них расширенными от ужаса глазами. Гусак набрал номер штаб-квартиры секретного немецкого химического подразделения.

В этот момент воздух наполнился гулом десятков авиационных моторов. С транспортно-десантных ТБ-1 и ТБ-3, пролетающих над летным полем, горохом сыпанули сотни десантников. Серое предрассветное небо наполнилось сотнями розовых, подсвеченных пожарами на Дунае и в городе, парашютов. Десантники приземлялись, отработанно сбрасывали парашютную упряжь и, приседая на колено, прикрывая друг друга, начали занимать оборону по периметру аэродрома.

Несколько человек свернули полотнище посадочного знака. Если раньше самолеты садились на ВПП с запада и взлетали в ту же сторону, то теперь все изменилось. С востока уже подходила новая волна транспортников. Десантники быстро расколотили жидкий забор, ограничивающий взлетную полосу, разобрали колючую проволоку. В результате полоса протянулась в поле еще на полкилометра.

• Предыдущая
• 37/78
• Следующая