Яростный клинок - Геммел Дэвид - Страница 23

• Предыдущая
• 23/86
• Следующая

– Выживать.

С тех пор как он научился лазить, Браэфар проводил много времени на соломенной крыше дома, далеко от мирских забот. Отсюда он видел всю деревню Три Ручья: круглые хижины временных работников, кузню, пекарню и амбары для зимних запасов. Он часто сидел там рано утром и смотрел, как люди ходят по деревне, женщины спускаются к нижнему ручью стирать одежду, мужчины седлают коней и отправляются к стадам или объезжать границы. Он ждал, когда Наннкумал разожжет огонь в кузнице, потом слушал удары молота о наковальню. На крыше Браэфар чувствовал себя королем, взирающим на своих подданных сверху вниз, но сегодня это его не радовало. Для Браэфара возвращение героя домой было скорее событием неприятным. Он смотрел, как два всадника спускаются с холма. Сначала только несколько людей вышло им навстречу; когда же весть разнеслась по деревне, все больше и больше селян выбегало из домов, приветственно хлопая в ладоши.

Там был Наннкумал, его сын Гованнан и дочери, пекарь Борга с женой Пелейн, ювелир Гариафа с женой… На улице собралась большая толпа мужчин, женщин и детей. Дул холодный ветер, но Браэфар был так зол, что едва его чувствовал.

«Только взгляните на них, – думал он. – Дураки! Неужели они не видят, что поступок Коннавара продиктован не храбростью, а глупостью? Только идиот может броситься на медведя с ножом!»

Никогда еще Крыло не испытывал такой обиды. Он всегда завидовал силе и ловкости брата, однако теперь…

Казалось, что с того дня люди ни о чем, кроме драки с медведем, и говорить не могли. Как Конн бросился на него, как отважно Гованнан попытался помочь ему, сначала с ножом, а потом с камнем в руках…

– А ты что делал, Браэфар? – спрашивали его.

– У меня не было оружия, – отвечал он.

– А-а, – говорили они.

Такой короткий звук, а как много в нем смысла! Юноша знал, о чем они думали. Что он трус. Другие мальчики сражались, а он в ужасе застыл на месте.

Лошади приблизились. Браэфар увидел, как Гованнан подбежал к Коннавару и протянул ему руку. Люди приветственно закричали. Два героя снова вместе!

Браэфара тошнило от этого.

Руатайн пришел к нему в ту первую ужасную ночь, когда Коннавар лежал при смерти, и попросил описать сражение. Браэфар рассказал обо всем.

– Я не мог помочь им, папа, – добавил он.

– Ты ничего не мог сделать, Крыло. – Отец погладил его по плечу. – Я просто рад, что ты жив.

Но Браэфар разглядел разочарование в глазах отца.

С тех пор он мысленно прокручивал битву с медведем много раз. Если бы он подбежал к ним и хотя бы бросил камень, все могло бы быть иначе. Теперь, глядя на возвращение героя домой, он представлял, как сидит на коне, слушая приветствия людей. Если бы Бануин подарил мне такой нож, я тоже мог бы стать знаменитым.

Всадники остановились около дома. Руатайн помог Копну спешиться, а потом почти занес его внутрь. Толпа разошлась.

Браэфар слез с крыши, прошел через чердак и спустился по деревянной лестнице на первый этаж. Конн сидел за длинным столом, Мирия суетилась возле сына. Лицо его было серым, глаза усталые и красные. Ужасный багровый шрам обезобразил лицо, а забинтованная левая рука пока не действовала.

– Добро пожаловать домой, – запинаясь, сказал Браэфар. Конн поднял голову и вымучено улыбнулся.

– Рад видеть тебя, Крыло.

– Тебе надо отдохнуть, – проговорила Мирия. – Пойдем я помогу добраться до кровати.

Конн не сопротивлялся. С трудом встав на ноги и опираясь на мать, он прошел мимо Браэфара.

Позже, когда младший брат лег в собственную постель рядом с Коннаваром, он увидел, что тот не спит.

– Я помог бы тебе, будь у меня оружие.

– Знаю.

В голосе брата звучали любовь и понимание. Браэфар ненавидел его за это, поэтому сказал то, что причинило Коннавару неимоверную боль.

– Думаю, ты еще не знаешь про Ариан. В Самайн она вышла замуж за Касту.

Конн глухо застонал в темноте. Браэфару немедленно стало стыдно.

– Мне жаль, братик, но я просто хотел сказать, что она тебя не любит.

Зима выдалась одной из самых холодных на памяти риганте – свирепствовали бураны и такие морозы, что в деревьях замерзали соки. Выпало столько снега, что перевалы завалило, а крыша кузницы Наннкумала провалилась под тяжестью сугроба, выросшего на ней. Лошадям оказалось не под силу преодолеть засыпанную дорогу, и люди в снегоступах пробирались к своим стадам сквозь заносы, неся сено на плечах.

Руатайн и Арбонакаст едва не погибли, пытаясь добраться до Медвежьей долины, где укрылось очень много скота. Застигнутые бураном, отважные мужчины забились под укутанные снегом нижние ветви высокой сосны и просидели там всю смертоносную ночь. Наутро они выползли оттуда, взвалили сено на спину и отправились искать стадо. Оказалось, что два молодых быка погибли, а старый Мента, такой же упорный и сильный, как всегда, нашел укрытие со своими восемью коровами с подветренной стороны утеса.

Коннавар оставался слабым. Он похудел и три раза болел, правда, неопасно. Его мучил сухой кашель, постоянно ныло плечо, а пораненное легкое никак не желало заживать, так что юноша легко сбивался с дыхания. Мирия очень беспокоилась о нем, не понимая причины упадка духа.

Браэфар знал, что он страдает из-за потери Ариан, и перестал завидовать своему брату. Он даже пытался обнадежить его, убеждал упражняться и восстанавливать силы, но Коннавару недоставало энергии и желания делать что-либо. После обеда он спал, завернувшись в одеяло.

Даже когда он пытался сделать над собой усилие и пройтись, колючий снег и ледяные ветра быстро загоняли его обратно в дом. Однажды, когда небо было серым, как клинок меча, юноша дошел до второго моста и остановился у замерзшего ручья.

К нему подошла Ариан, закутанная в тяжелую зеленую шаль.

– Ты выглядишь куда лучше, – заметила она.

Конн не обратил на нее внимания и продолжил свой путь. Она схватила его за руку. Он поморщился, когда боль коснулась раненого плеча.

– Не презирай меня, – сказала девушка. – Мне сказали, что ты умираешь.

Юноша обернулся и глянул ей прямо в глаза. Она отступила на шаг, увидев в них лютую ярость.

– Да, – проговорил он. – Понимаю. Если бы мне сказали, что ты умираешь, я тоже бросился бы на праздник и переспал бы с первой попавшейся женщиной. Убирайся, шлюха. Теперь ты для меня ничто. Меньше, чем ничто.

Это была ложь, страшная ложь, но при виде боли на ее лице ему стало легче.

Конн медленно потащился домой сквозь косой снег. По пути он осознал, что получил от нее прощальный дар: вернулась ярость, а вместе с ней желание снова стать сильным.

Каждый день Коннавар колол дрова топором с длинной рукоятью, стоя на холоде не меньше часа. Дело двигалось очень медленно. Каждые несколько минут приходилось останавливаться, чтобы восстановить дыхание и стереть пот, градом кативший по лицу. Когда его одолевала усталость, юноша вспоминал Ариан, и от ярости открывалось второе дыхание.

Постепенно, когда над горами задули теплые весенние ветры, сила начала возвращаться. Конн стал ходить на более долгие прогулки, на пределе своих возможностей, так что полностью выдыхался.

Левое плечо продолжало беспокоить, особенно в холодные или дождливые дни. Руатайн придумал специальные упражнения, чтобы восстановить мышцы. В тридцати шагах от дома рос молодой дуб, и его нижняя ветвь находилась в восьми футах над землей. Каждый день Коннавар подходил к дереву, подпрыгивал и обхватывал ветку руками. Потом подтягивался, касался ее подбородком, опускался и повторял упражнение сначала. В первый раз вышло очень плохо. Он не мог без боли поднять левую руку и был вынужден подпрыгнуть, ухватиться правой и только потом поднести к ветке левую. Умудрившись сделать это, он повисел несколько мгновений, а потом смог подтянуться один раз.

Выругавшись вслух, юноша упал на землю. Руатайн подошел к нему.

– Ты должен думать о силе, как об олене, на которого охотишься в лесу.

• Предыдущая
• 23/86
• Следующая