Призраки грядущего - Геммел Дэвид - Страница 41

• Предыдущая
• 41/62
• Следующая

Финн хлопнул Киалла по плечу:

— Немногим доводилось целоваться со львом. Будет о чем рассказать детям.

— Я думал, он мне голову оторвет.

— Я это сделаю за него! — рявкнул Чареос. — Ты разве не видел, что я велел всем молчать? Ты от природы такой дурак или долго учился?

— Брось, Мастер, — вступился Финн. — Ты тоже был молодым. Знаешь, Киалл, почему лев ткнулся в тебя носом?

— Нет.

— У него во рту есть особые железы, их пахучим секретом львы метят свои границы. Тебе еще повезло — чаще они для этого используют свою мочу.

— Значит, мне повезло вдвойне, — улыбнулся Киалл и спросил Окаса: — Долго ли еще до этого надренского городка?

— Завтра или послезавтра будем на месте. Охотники кишат повсюду — нельзя забывать об осторожности.

— Как ты думаешь, Равенна еще там? — спросил Киалл у Чареоса.

— Вряд ли. Но мы сможем выяснить, куда ее увезли.

— Прости мою оплошность, — сказал Киалл, видя, что Чареос все еще сердится.

Тот улыбнулся:

— Финн прав — все мы когда-то были молоды. Но не позволяй таким оплошностям войти в привычку. Я вот о чем хотел поговорить с тобой: у нас недостаточно сил, чтобы освободить всех женщин, которых надрены держат в плену, поэтому тебя ждет разочарование. Хорошо, если мы узнаем о судьбе Равенны, но это все, чего мы можем добиться, понимаешь?

— Но если женщины там, должны же мы хотя бы попытаться?

— Что толку? Ты сам видел, каких трудов нам стоила одна только дорога сюда. Прикинь, каково нам будет отсюда выбраться.

Киаллу очень хотелось поспорить, найти какой-нибудь сокрушительный довод, который убедил бы Чареоса. Но он уже видел, что такое степь, и знал, что им не уйти, если с ними будет около двадцати узниц. Однако признать, что Чареос прав, было тоже невмоготу. Киалл отвернулся и стал смотреть на звезды.

— Я знаю, Киалл, ты обещал, — продолжал Чареос. — Я понимаю, что значит для тебя это обещание. Но ты дал его, не подумав. В жизни всегда приходится с чем-то мириться — выше головы не прыгнешь.

— Все верно, я брякнул не подумав. Но нельзя ли будет выкупить их? Золото у меня есть.

— И надрены охотно продадут их тебе — а день спустя догонят тебя, убьют и заберут женщин обратно. Мы имеем дело не с порядочными людьми.

— Ладно, там будет видно. Может быть, всё так, как ты говоришь, однако не будем ничего решать до утра.

— Солнце всходит — утро уже настало.

Киалл лег поспать, но ему мешали думы. В начале пути он мечтал о том, как, подобно странствующему рыцарю, освободит свою любимую. Он воображал, как она вернется домой вместе с ним, одарив его благодарностью и любовью. Но прошло уже четыре месяца с тех пор, как ее забрали, — быть может, ее уже нет в живых или она стала женой кочевника. Что до других женщин, он знал их не слишком хорошо. Он всегда стеснялся в обществе женщин, а они смеялись над ним за то, что он краснеет. Люсия, дочь пекаря, всегда была добра к нему — но что он может ей предложить? Отец ее убит, дом сгорел. Если он увезет ее обратно, ей негде будет жить и придется идти в Тальгитир на заработки. Есть еще Трианис, племянница Паккуса-пророка. У нее тоже не осталось никого из родных. Киалл перебрал в уме имена пленниц: Кассия, Юна, Колия, Менея. Сколько же их!

Чареос прав. Нечего и пытаться освободить двадцать молодых женщин — через степь их все равно не переправишь.

Но если они отступятся, даже не попытавшись, Киалл будет считать себя лгунишкой и хвастуном.

Он уснул беспокойным сном. День прошел, и в сумерках путники отправились дальше, стараясь держаться в низинах. Наконец Окас, который вел их по извилистой оленьей тропе, остановился на большой поляне, окруженной тополями, спешился и взошел на невысокий холм. Остальные последовали за ним и увидели внизу большое селение. Его окружал высокий частокол с четырьмя вышками по углам. Внутри лепилось около шестидесяти хижин и стоял один большой дом. По гребню стены расхаживали часовые, у ворот горели фонари.

— Прямо крепость, будь она неладна, — сказал Бельцер.

— Ничего, мы ее приступом брать не собираемся, — откликнулся Чареос.

— Хвала богам и за это.

Чареос присматривался к расположению домов и к движению внутри городка. Только что рассвело, и народу на улицах было немного. Две женщины с деревянными ведрами на коромыслах вышли из крепости через задние ворота. Чареос присмотрелся к воротам повнимательней: в них была устроена решетка с тяжелым железным блоком, который поднимался с помощью двух деревянных воротов, расположенных на стене.

Он отошел назад и присоединился к остальным.

— Вряд ли нам удастся войти туда незамеченными, не имея своего человека внутри.

— Где же его взять? — спросил Бельцер.

— Я пойду первым, — вызвался Чареос.

— Нет, — вмешался Киалл, — нельзя посылать вожака на такое опасное дело. Что мы будем делать, если тебя схватят? Пойду я.

— Ну и что ты им скажешь, парень? — хрюкнул Бельцер. — Я, мол, пришел за своей милой — подавайте ее скорее сюда?

— Что-то в этом роде. — Киалл выгреб из своей седельной сумки все золото, оставив только одно колечко. — Я скажу их главному, кто он там ни есть, что я хочу выкупить захваченных женщин. Если он согласится, я махну вам со стены правой рукой, а если почую измену, махну левой.

— И что же нам делать в последнем случае, генерал? — насмехался Бельцер. — Идти на приступ?

— Заткнись, дубина! — гаркнул Чареос. — Парень хорошо придумал. В полночь мы с Финном подойдем к южной стене. Если ты до того времени не подашь нам знак, мы пойдем и поищем тебя. Будь осторожен, Киалл. Там сплошные головорезы — чужая жизнь для них плевка не стоит.

— Я знаю. — Киалл сел на коня, и голос Окаса произнес у него в голове: Я буду с тобой, буду смотреть твоими глазами. Юноша улыбнулся Покрытому Узорами и тронул коня каблуками.

Солнце уже ярко светило, когда он стал спускаться по травянистому склону к городку. Киалл помахал рукой часовому на стене, зарядившему свой лук, и улыбнулся. Проезжая в ворота, юноша чувствовал, как пот струится у него по спине, и не смел поднять глаза на лучника. Он направив свою лошадь к коновязи и спешился. Поблизости был колодец — Киалл вытянул наверх ведро и напился из заржавленного ковша.

Услышав позади шаги, он медленно обернулся. К нему шли четверо часовых с мечами наголо.

— Нет нужды прибегать к насилию, друзья мои, — развел он руками. — Я приехал, чтобы купить одну-двух женщин.

— Покажи, сколько весит твое золото, — сказал высокий воин.

Киалл достал из кармана кольцо и бросил ему. Тот повертел его в руках.

— Годится. А где остальное?

— Остальное будет, когда договоримся.

— Да ну? Я знаю парочку приемов, которые помогают выведывать секреты.

— Не сомневаюсь в этом. Кто у вас тут главный? Проводите меня к нему.

— А может, это я и есть? — ухмыльнулся воин.

— Надеюсь, что у вашего вожака мозгов малость побольше, — огрызнулся Киалл.

— Ах ты сукин сын! — Воин вскинул меч, и Киалл, отскочив вправо, выхватил саблю.

— Оставьте его! — прогремел кто-то, и стражники застыли на месте. Высокий человек в черном растолкал толпу, собравшуюся на месте стычки.

— А ты-то тут при чем? — осведомился воин.

— Я знаю этого человека и не хочу, чтобы вы его убивали.

Киалл взглянул на пришельца: худощавый, с темным ястребиным лицом и шрамом через всю щеку. Юноша видел его впервые.

— Нечего совать свой кривой нос в чужие дела, Гарокас, — проворчал стражник.

Незнакомец с холодной улыбкой обнажил свою саблю.

— Дурак ты безмозглый, Гитха! Думаешь перебороть меня на мечах?

Гитха беспокойно глотнул и попятился, поняв, что зашел слишком далеко.

— Ну, довольно! — рявкнул Киалл, стараясь по мере сил подражать властному тону Чареоса. Двое мужчин замерли в изумлении. — Ты, — приказал Киалл Гитхе, — отдай мне мое кольцо и ступай обратно на стену. — Тот сморгнул стекающий в глаза пот и охотно подчинился: убрал меч в ножны, не глядя на Гарокаса, и зашагал прочь. Толпа, видя, что потехи не будет, разошлась. Гарокас с усмешкой покачал головой:

• Предыдущая
• 41/62
• Следующая