Год обмана - Геласимов Андрей Валерьевич - Страница 38

• Предыдущая
• 38/54
• Следующая

– Что? – сказал я.

– Какой у нее цвет?

– Цвет у нее... бежевый.

– Бежевый? – удивился он. – Странно. Обычно их в бежевый цвет не красят.

– Ну... это, наверное, экспериментальная модель.

– Думаешь? Может быть... Они там чего только не придумают. Стоп! – неожиданно заорал он. – Я все понял!

От испуга я изо всех сил ударил по тормозам.

– Что ты понял?

На лбу у меня мгновенно выступила испарина.

– Я все понял, – повторил он. – Твоя тачка – это не голубой «Порше».

– Ну да, – начал я, заикаясь. – Я же тебе сказал, что это «Феррари» бежевого цвета.

– Да нет, – нетерпеливо отмахнулся он. – Твоя тачка – это та телка на мотоцикле.

– Какая телка? – выдавил я.

– Из моего сна. Я же тебе говорил. Помнишь?

– Телка?

– Ну да. Только сначала я думал, что твоя тачка – это мой голубой «Порше», а теперь понял, что это та классная телка. Она же мне навстречу ехала. Понимаешь? Я должен был ее встретить. Так было в моем сне. Вот, видишь – мы с ней сейчас встретимся. Все совпадает. Все срослось.

– В твоем сне?

– Ты что, в сны не веришь?

– Нет, почему же...

– Прикинь! – заорал он. – Натуральный сон в руку. Такая классная телка была. Я чуть не кончил. Даже проснулся от напряжения. У тебя так бывает?

Честно говоря, я совсем не ожидал такого взрыва эмоций. Этот бывший дембель опять меня удивил. Его несло, как будто он с утра успел хорошенечко обдолбиться.

– У меня вообще иногда бывают странные сны, – продолжал он, не дождавшись ответа. – Один раз, прикинь, в армии приснилось, что я сам почему-то оказался телкой. Причем внутри-то я все равно был самим собой. То есть внутри мужик, а снаружи телка. Я все хотел зайти куда-нибудь в туалет и посмотреть перед зеркалом, какие у меня титьки. Прикинь, крутой сон в армии приснился! Я потом пацанам рассказал – они вообще оттянулись. Завидовали мне по-черному. Им только одна жратва постоянно снилась и дембеля. Раз десять, наверное, им этот сон рассказал. Как Хазанов, блин, в каптерке концерты устраивал. А пацанам нравилось. Но это еще не все. Самый прикол в том сне у меня был, что я пошел в Военторг и купил двадцать пар погон. Такая толстая стопочка получилась. А потом отправил их самому себе в армию. Прикинь! И еще письмо написал: мол, меняй погоны почаще, чтоб не воняли, а то товарищи засмеют. Прикинь! А то товарищи засмеют! Типа, как носки, знаешь, воняют? А тут, блин, погоны. От такого сна вообще крыша поедет. Мы, видно, тогда сильно много жрали всякой дряни. Водки-то было нигде не найти. Ты клей разводить когда-нибудь пробовал?

Я неопределенно пожал плечами, делая вид, что поглощен дорогой. Машину и вправду без конца заносило.

– Мне так-то нравится сны смотреть, – снова заговорил он. – Иногда прикольные очень бывают. Вот как сегодня. Телка на мотоцикле приснилась, а мы теперь едем «Феррари» смотреть... Она откуда взялась-то?

– Кто?

– Откуда тачка?

– «Феррари»?.. Она... Ее один крутой барбос заказал... Из Калуги... Очень крутой. Хочет иметь свою «Феррари».

– Кто ж не хочет? – усмехнулся Саня. – Любой придурок захочет. Вопрос только – где взять полмиллиона баксов?

После этого он вывалил на меня целый ворох технической информации о той модели, которую мы ехали с ним «смотреть». Сложность состояла в том, что он каждый раз меня переспрашивал. Очевидно, для него я сделался чем-то вроде эксперта. Тот факт, что я уже ее «видел», давал мне в его глазах огромный вес и неоспоримые преимущества. Он спрашивал меня о ее характеристиках, об истории создания и еще много всякой чепухи, о которой я, естественно, понятия не имел. Когда ситуация стала критической, я попытался отвлечь его внимание, переведя разговор на другую тему.

– Слушай, а как там Петрович? Выкупили его из Чечни?

Но Саша был упрям, как топор.

– Да хрен с ним, с Петровичем. Что ему будет? Не выкупили, так выкупят. Ты мне вот еще что скажи...

И все начиналось снова. Он рассказывал, потом переспрашивал, я кивал, а когда уже ничего больше не оставалось, принимался нести всякую чушь. Надо было продержаться еще минут двадцать. До того места, куда я наметил его привезти, оставалось совсем немного. По моим подсчетам, в это время года там должно было оказаться пустынно.

– Так здесь нет никого, – сказал Саша, выпрыгивая из машины. – Ты куда меня привез?

– Сейчас ее сюда подгонят, – пообещал я.

Мне самому было смешно от моей тупой выдумки. Но он почему-то верил. Наверное, очень хотел, чтобы было именно так. Я снова почувствовал не совсем понятные уколы совести.

– Сюда? – переспросил он и оглянулся.

Он был совершенно прав. Местечко для «Феррари» я выбрал неподходящее. От дороги мы заехали по просеке довольно далеко в лес и теперь стояли у берега небольшого, заросшего травой пруда. Слева от нас маячили кустики высохших камышей.

– Да они не хотят, чтобы ажиотаж поднимался. Ты же знаешь, сколько такая лялечка стоит.

– Базаров нет, – сказал Саша, подходя к самой кромке воды. – Смотри, уже льдом все это дело покрылось. Ты в детстве любил его ломать?

Он стукнул каблуком по темной блестящей поверхности.

– Осторожно, – сказал я. – Провалишься еще, не дай бог.

– Фигня, – махнул он рукой и продолжал колотить по твердому, неожиданно крепкому для этого времени льду.

Глядя на него, я вдруг подумал, что это, должно быть, очень странно с моей стороны – привезти сюда человека ради того, что я задумал с ним сделать, а потом беспокоиться, как бы он не промочил себе ноги. Со мной всегда так. В самые ответственные моменты лезет в голову всякая чушь.

– А ты знаешь, на что это похоже? – неожиданно сказал он.

– В смысле?

– Ну вот то, что мы с тобой сюда приехали за город, в такое заброшенное место. Ну, такая вот осень, и этот пруд, и деревья уже без листьев. Помнишь?

Я не понимал, о чем он говорит.

– Ну как! – он нетерпеливо взмахнул рукой. – «Семнадцать мгновений весны». Штирлиц. Ну?

Я помотал головой.

– Да ты помнишь! Там еще Дуров стоял у самой воды, а Штирлиц вдруг достал пистолет.

У меня на сердце похолодело.

«Не может быть, – подумал я. – Неужели он догадался?»

– Ну что, вспомнил? Там точно такое же было озеро, и деревья, и вот такие вот камыши. Вспомнил?

Я снова помотал головой.

– Да ну тебя! Ну как ты не помнишь? Дуров стоял к нему спиной. Вот так. А Штирлиц вытащил пистолет и выстрелил, пока тот болтал без остановки. Вспомнил? Слушай, а может, они тут и снимали как раз?

Я просто потерял дар речи. Как он мог догадаться про мой пистолет? Или все-таки это была случайность?

– Вообще-то, я читал, что они снимали в Прибалтике, – продолжал говорить Саша. – А может, в газетах фигню тогда написали? Я точно озерцо это помню. Четыре раза весь фильм смотрел. Дуров оказался гнилым чуваком, и Штирлиц решил его завалить. Потому что, если его не завалить, он собирался на всех нормальных пацанов стукнуть. Ну, теперь вспомнил? Вот тут он стоял.

Я не знал, что ему ответить.

– А Штирлиц вот с этого места в него шмальнул. Вот прямо оттуда, где ты стоишь.

– Да-да, – наконец выдавил я. – Теперь, кажется, припоминаю.

– Ну вот видишь! – он радостно хлопнул руками. – Согласись, что это то самое место.

– Да... похоже на то...

– Брось ты свое «похоже»! То самое место и есть. Точно тебе говорю.

– Да, – сказал я. – Это то самое место.

– Ну вот! А ты сомневался.

От избытка чувств он хлопнул себя по ляжкам и прыгнул обеими ногами на лед.

Я не знаю, зачем он это сделал. Возможно, он был очень эмоциональным человеком. А может, ему захотелось наконец разбить неподдающийся ледяной панцирь. Я не знаю. Наверное, он любил доделывать все до конца.

Так или иначе, в следующую секунду он стоял по колено в воде и смотрел на меня испуганными глазами. Я подумал, что в более комичной ситуации мы вряд ли могли бы с ним оказаться. Теперь весь мой план принимал оттенок немого кино с участием Чарли Чаплина.

• Предыдущая
• 38/54
• Следующая