Когда грабить банк и другие лайфхаки - Левитт Стивен Д. - Страница 24

• Предыдущая
• 24/71
• Следующая

Было бы понятно, если бы власти — по причинам, с которыми я не согласен, — последовательно выступали против любых азартных игр. Однако государство неплохо наживается на доходах с игорного бизнеса: и через лотереи, и через санкционированные казино. Какие уж тут высокие моральные устои! Конечно, желание властей собирать налоги с азартных игр объяснимо. Однако делать это нужно не путем запретов, а через создание системы правил, благодаря которым государство будет получать свой кусок пирога. Для всех заинтересованных сторон такая система эффективнее, чем нынешний подход.

4. Онлайн-покер не противоречит даже нынешнему закону.

Хотя лично я считаю, что логика, лежащая в основе Правоприменительного акта о незаконных азартных играх в Интернете, оставляет желать лучшего, закон есть закон. Однако, согласно самому же этому акту, его положения применимы только к играм на удачу, а не к интеллектуальным играм. Если вы когда-либо играли в покер, для вас очевидно, что это игра интеллектуальная. Но если вам нужны дополнительные аргументы, отсылаю вас к статье «Роль умения и удачи в покере», которую я написал совместно с Томом Майлсом, профессором юридического факультета Чикагского университета. В ней мы использовали данные Мировой серии покера 2010 года, чтобы доказать очевидное.

Что общего между Брюсом Пардо и Атифом Ирфаном?

Если вы не знаете, кто они такие, переформулирую вопрос.

Человек европейской внешности вырядился в Санта-Клауса, убил бывшую жену и ее близких, а затем наложил на себя руки. Мусульманин был снят с рейса AirTran по подозрению в терроризме. Что общего у этих людей?

Ответ: намерения обоих были поняты неправильно. Человек, опасный для людей, знавших его, не казался опасным. Человек, который показался опасным людям, не знавшим его, был вовсе не опасен.

Как мы увидим, это бывает сплошь и рядом. Но прежде чем продолжить, сделаю небольшое отступление.

Пардо был прихожанином, в котором никто не подозревал маньяка-убийцу. «То, о чем рассказывали в новостях, — это словно не он сделал, — говорит друг семьи. — Я просто потрясен, совершенно потрясен. В голове не укладывается, что он мог так поступить».

Ирфан, уроженец Детройта и адвокат по делам налогообложения, проживающий с семьей в Александрии (штат Виргиния), летел из Вашингтона во Флориду. Говорят, он обсуждал с братом, какие места на самолете «самые безопасные». Представитель AirTran объяснил журналистам из Washington Post: «...Окружающие услышали и неправильно поняли эти слова... Эти люди — мусульмане с мусульманской внешностью. Все как-то пошло-поехало, и были приняты меры». «Меры» состояли в том, что Ирфана и его семью сняли с рейса и вызвали ФБР. В результате допроса ФБР быстро установило, что это не террористы, но авиакомпания все равно отказалась везти их во Флориду!

Итак, кого вы больше боитесь: американскую мусульманскую семью, о которой ничего не знаете, или человека из вашей церкви, который только что развелся?

Как мы уже писали, большинство людей не умеют оценивать риски. Люди переоценивают вероятность ужасных, но редких происшествий и недооценивают вероятность событий столь же опасных, но повседневных. Человек может больше всего на свете бояться теракта и коровьего бешенства, хотя ему лучше бы опасаться инфаркта (и принимать меры) и сальмонеллеза (и получше мыть кухонную доску).

Почему мы боимся неизвестного больше, чем известного? На этот вопрос здесь вкратце не ответишь, да я и не знаю, как отвечать, но, возможно, дело в эвристических правилах, используя которые наш мозг решает проблемы, и в том, что эти правила опираются на информацию, уже содержащуюся в памяти.

А что откладывается в памяти? События аномальные, странные, необычные и непривычные, возможно, глобальные. Они прочно оседают в сознании, и мы начинаем считать их если не типичными, то как минимум вероятными, тогда как на самом деле они чрезвычайно редки.

Это возвращает нас к Брюсу Пардо и Атифу Ирфану. Кто не боялся Пардо? Друзья и родственники. Кто боялся Ирфана? Люди, которые его не знали. Все всё поняли превратно. В целом мы боимся незнакомцев больше, чем надо бы. Вот несколько интересных фактов:

1. В Соединенных Штатах убийства в три раза чаще совершаются людьми, которые знакомы с жертвами, чем людьми, которые с жертвами незнакомы.

2. 64% женщин, ставших жертвами насилия, знали насильников, и 61% женщин, ставших жертвами нападения при отягчающих обстоятельствах, знали нападавших. (Напротив, на мужчин чаще нападают люди, которые им неизвестны.)

3. А как насчет похищения детей? Разве его не совершают чаще всего незнакомцы? В 2007 году в журнале Slate была опубликована статья, в которой содержалась следующая статистика по пропавшим детям: 203 900 случаев составляли семейные похищения, 58 200 случаев — несемейные похищения, и только 115 случаев были «стереотипными похищениями», то есть, согласно определению в одном из исследований, «несемейными похищениями, когда ребенка похищает малознакомый или совсем незнакомый человек, задерживает на ночь, увозит как минимум на 75 км и держит ради выкупа или с целью оставить ребенка себе либо убить».

Поэтому в следующий раз, когда мозг будет вселять в вас страх перед незнакомцем, попытайтесь держать себя в руках. Разумеется, это не означает, что теперь надо бояться друзей и близких — если, конечно, вы не дружите с человеком вроде Берни Мейдоффа[15]. Не будем забывать, что в эту величайшую аферу в истории были вовлечены главным образом друзья. А если у вас такие друзья, какие еще нужны незнакомцы?

Глава 6. Если вы не обманываете, вы просто не стараетесь

В первой главе «Фрикономики» мы писали: «Неизвестно, заложено ли мошенничество в природе человека, но оно явно присутствует почти во всех сферах его деятельности. Мошенничество — это очень древнее экономическое действие: получение большего результата при меньших затратах и усилиях»[16]. Глава называется «Что общего между школьными учителями и борцами сумо?». За последующие десять лету нас накопилось немало фактов в пользу нашего тезиса.

• Предыдущая
• 24/71
• Следующая