Револьвер для Сержанта Пеппера - Алексей Парло - Страница 45

• Предыдущая
• 45/52
• Следующая

– Superb!… It's… just… superb! – бормотал Ринго, жуя приготовленный Шурой сэндвич (чёрный хлеб, селёдочка, лучок, сыр и сверху – чуть-чуть горчицы), который он в порыве чувств засунул в рот целиком. – Теперь только водку! И ничего, кроме водки!

А Шура сидел и по-отечески улыбался. Приятно, что ни говори, научить человека чему-то жизненно важному!

– Ну что, по второй? – спросил он, дав отдышаться своему звёздному собутыльнику.

– Давай! – легко согласился тот…

В общем, бутылку они уговорили. Но без фанатизма. Шура, например, даже лёгкого опьянения не почувствовал. Так, сидели, выпивали, беседовали. Шурочка не следил за нитью разговора. Впервые за долгое время он просто расслабился. Он ничего не хотел, от него никто и ничего не требовал. Рядом сидел и пил водку человек, который был ему очень симпатичен. И всё это – под музыку, которую он знал и любил с детства.

«Эх, Тамарку бы сюда!» – расслабленно подумал Шура, но тут же вспомнил, где он находится и прислушался к тому, что говорил Ринго.

– … Я их всегда мирил. Не знаю, чего им не хватало! Всё у нас было – известность, слава, деньги… Девчонки проходу не давали. Гастроли, студия, семьи… Так они ещё и ругаться успевали! Они поругаются, а я потом их мири! Так всё время было, – Старр крутил в руке пустую рюмку и грустно смотрел на Шуру. – Не знаю… Я думал, ну повезло, выбились в люди, имеем всё, что только пожелать можно. Надо же уметь быть благодарными. А иначе свинство какое-то получается.

– А как это – быть благодарными? – спросил Шура. – Нет, правда, нельзя же выйти на улицу и начать всех благодарить…

– Нельзя, – согласился Ринго. – И незачем. Незачем всех благодарить.

– А кого благодарить?

– Того, кто тебе всё это дал.

– Морфея, что ли? Человека с Отрезанной Бородой?

– А его-то за что?

– Ну как… Он же вам…

– Ничего он нам! Это мы ему! Точнее, Джон с Полом. Один его придумал, а другой сюда, в Пепперлэнд притащил неизвестно зачем!

– Так кого же тогда?

– Бога, Шурочка, Бога.

– … А как? – меньше всего Шура ожидал услышать это от Ринго Старра и теперь отчаянно пытался примирить в своём сознании такие, как ему казалось, взаимоисключающие вещи как Бог и Пепперлэнд.

– Как? – переспросил Ринго. – Для начала – жить в мире со всеми. Я это всегда старался делать, но как-то неосознанно, рефлекторно. Мне всегда было физически больно, если рядом кто-то ссорился. Поэтому и бросался всех мирить. А потом, когда столько всего произошло – и распад «Битлз», и гибель Джона, да много чего в моей жизни было… Тогда уже начал над всем этим размышлять.

– Странно… Битлз и Бог. Леннон же говорил, что Битлз популярнее Христа.

– Да это он прихвастнул ради красного словца! А так он в Бога верил. Просто по-своему. Только никому это не было интересно. А вообще, его слова стали первым кирпичиком в стене, за которой мы попытались спрятаться от Бога. Не вышло… – Старр вздохнул.

Шура ясно понял, что получил от Ринго всё, за чем приходил к нему. Он ещё не мог выразить это словами, но внутри у него появилось сладкое чувство обладания, как бывало в детстве, когда просыпался утром после дня рождения и в голове, ещё полной ярких мальчишечьих снов, уже жило это чувство, и надо было вспомнить, кто и что подарил, и было так здорово!…

– Мне пора, – сказал он, поднимаясь из-за стола.

– На посошок? – с готовностью предложил Ринго.

– Быстро учишься! – засмеялся Шура.

– Так хорошему всегда быстро учатся! И никогда не забывают! – весело сказал Старр, разливая остатки водки по рюмкам.

Они чокнулись и хором выпили.

– Пошли, провожу, – предложил Ринго.

– Знаешь, – очень серьёзно сказал Шура, – ты здесь единственный, от которого мне так не хочется уходить.

– А ты – единственный, с кем мне не хочется прощаться, – так же серьёзно ответил Ринго.

Глава 38

Выстрел прозвучал в тот самый момент, когда Шура выходил из двери. Щёку слегка обожгло – то ли пуля царапнула, то ли просто очень близко пролетела. Зная по опыту, что произойдёт вслед за выстрелом, Доктор прыгнул и в прыжке обернулся. Двери уже не было.

– Куда торопимся? – спросил он у Сержанта.

– Ты за собой целую кучу эмоций притащил, – объяснил Сержант. – И своих и его. Хочешь неприятностей?

– Да не очень, – хмыкнул Шура. – По-моему, их у меня и так в достатке.

– Вот-вот! Морфея вы, конечно, усыпили, но не ровен час, проснётся. Тогда беды не оберёшься. Он ведь жуть какой ревнивый.

– Вот только его ревности мне сейчас и не хватает! А что же делать?

– Надо подумать. Был бы ты математиком, я бы тебя попросил доказать какую-нибудь теорему. Пространно так, с пояснениями.

– Поясни, – попросил Шура, усаживаясь за чайный столик, который никуда не делся и был даже заново сервирован. Чайник с молочником тут же засуетились в воздухе, как будто Шура нажал седалищем на какую-то кнопку.

– Он же страстями питается, – пояснил Сержант и сел напротив Шуры. – У страстей самая высокая калорийность. Его прямо прёт от этого. На глазах растёт. А в присутствии абстрактной логики или, к примеру, мелких технических подробностей хиреть начинает.

Шура задумался.

– А как он к естественным наукам относится? К анатомии, скажем?

– Он к любым наукам плохо относится. За исключением своих, магических.

– А что, магические науки и вправду есть?

– Он говорит, что есть. Но как, скажи мне, верить человеку, который постоянно меняет внешность и врет на каждом шагу?

– Ладно. Попробуем естественные науки.

И Шура начал тоном опытного лектора излагать Сержанту методику экстирпации матки, изложенную в книге Брауде «Оперативная гинекология» и сотни раз прочитанную им во время покаянных похмельных терзаний и обещаний начать новую жизнь. И неоднократно применённую на практике. Помня слова Сержанта о Морфее, Шура старательно избегал каких бы то ни было проявлений своего врачебного опыта, и от этого речь его была гипнотически пресной.

Сержант реагировал на лекцию неоднозначно. Поначалу он слушал равнодушно, взгляд его тяжелел, плечи постепенно опускались, и дыхание становилось медленным и глубоким.

• Предыдущая
• 45/52
• Следующая