Револьвер для Сержанта Пеппера - Алексей Парло - Страница 18

• Предыдущая
• 18/52
• Следующая

– А это что? – спросил у Сержанта Шурочка.

– Это? – спросил Сержант, указывая на открытую дверь. – Это для Джима.

– Для Моррисона?

– Да, сэр. Видите ли, нам всем тут уже осточертело ждать, когда он найдёт свою дверь. Вот и открыли настежь, чтобы не ошибся.

– А он что?

– А он прямо сразу на другой уровень ушёл. Решил там поискать. Да он всегда так – то в закрытую дверь ломится, то мимо открытой проходит.

– А запертая дверь?

– Там Гуру! – почтительным полушепотом сказал Сержант, слегка поклонившись в сторону закрытой двери.

– Кто?

– Джордж Харрисон, сэр.

– А почему Гуру?

– Потому что он и есть Гуру. Учитель. Пифий.

– Кто–кто?

– Пифий. Ну знаете, в Древней Греции такие были крылатые старухи, они ещё будущее предсказывали.

– А Харрисон здесь при чём?

– Он тоже пророчествует. Он, видите ли, мыслит по–другому, у него мозг иначе устроен. Он его всю жизнь изменял, с детства. Много труда у него на это ушло. Но всё же удалось. Люди называют это раком. Но это работает.

– А дверь почему заперта?

– Чтобы не отвлекали. И зря не соблазнялись. К нему можно зайти только один раз, когда никаких других способов решить проблему не остаётся.

– И что, помогает?

– Никто не жаловался, сэр. Правда, и хвалят редко.

– А часто заходят?

– На моей памяти только мистер Леннон заходил.

– Хвалил?

– Ругался очень. Как, говорит, был придурком, так и остался.

– А говорите, никто не жаловался.

– Так он и не жаловался. Придурком называл, но не жаловался. А это, согласитесь, не одно и то же. Тем более, это же мистер Леннон! Для него иногда «придурок» – высшая степень одобрения...

Глава 15

Шура так и вышел из спальни, держа в руке свою трубку. Похоже, никто кроме Пола не заметил его отсутствия, да и тот, метнув на Шурочку быстрый трезвый взгляд, вернулся к игре на бас–гитаре. Судя по тому, что в данный момент звучало, отсутствовал Шурик какие–то доли секунды.

- Ну и хорошо! – подумал он, – Объясняться не придётся.

Подошёл к Тамарке и стал рядом с ней, набивая трубку.

– Кода! – воскликнул Пол, и через некоторое время все замолчали.

– А чем это так пахнет? – заинтересовался Алик. – Трубка? Шурочка, ангелочек, дай покурить. Выкурим с тобой трубку мира!

– Да не вопрос! – протянул тот ему трубку. – Курись, курись, курись и больше не дерись.

– Курись, курись, курись – и больше не трепись! – не остался в долгу Алик.

– Курись, курись, курись – всё будет зашибись! – охотно поддержал тему Миха.

– Курись, курись, курись – налить поторопись! – продолжил Шура стихосложение.

– Курись, курись, курись – работать надо, а не пить, – это Пол наступил на горло лебединой песне.

– Правильно, Польчик! Может, хоть тебя послушают! – поддакнула ему Тамарка. – А то всё бухают и бухают!

– Ну, это не в рифму! – обиженно заявил Миха.

– Зато по делу! – парировала Тамарка.

– А мы все в отпуске! – Шуре уж очень не хотелось так быстро сдаваться.

– А может, закрепителя? – нежно пропела стена ему на ушко.

Шура помотал головой, успел поймать одобрительный взгляд Маккартни, и от стены отошёл. Во избежание, так сказать...

– Лучший отдых – это смена вида деятельности. Это ещё Карл Маркс так учил. А его учение бессмертно, потому что оно верно. Так ведь вас в школе учили? – Пол обвёл Одиноких Сердец хитрым взглядом.

– Ага! И поэтому у нас сейчас такой бардак в стране. Потому, что оно, это учение, верно, – ответил за всех Алик. (Ну очень им всем хотелось водки!)

– Так давайте не будем этот бардак приумножать. А то я уже привык к тому, что в России все оправдывают своё повальное пьянство политэкономией.

– Можно подумать, ты сам не пил и никогда.

– Пил. И не только пил. Но я колёса шнапсом и виски запивал, чтобы на сцене не упасть от усталости.

– Это в Гамбурге?

– В Гамбурге, на Репербан[22].

– А потом?

– А потом для того, чтобы фантазию раскрепостить. Да, мы все пили, все дурь принимали, но мы и работали!

– Не поспоришь... – вздохнул Алик. – Только я бы всё равно колёса глотать не стал.

– Да, – согласился с другом Миха. – Дорого вы за свой успех заплатили.

– Не говори того, чего не можешь знать! – строго сказал Маккартни.

– Я только никак не пойму, как ты здесь–то оказался? – спросил Алик.

– Объясню, всё объясню потом. А сейчас – за работу!

– Так что за работа? Что делать–то будем?

– Как что? «Битлз», конечно! Издание второе, дополненное и улучшенное. То есть, группу под названием «УдарНики».

– Почему «УдарНики»?

– Как почему? – усмехнулся Шура. – «Beat» – по–английски «удар». А «nickname», сокращённо, «nick» – «прозвище». Вот и получается «По прозвищу Битлз». Или «ПсевдоБитлз». Я прав?

– Прав, Шурочка, прав, – по лицу Пола нельзя было сказать, рад он или раздосадован такой вот Шуриной осведомлённостью. Держался он дружелюбно и корректно, но по крайней мере один тяжёлый взгляд Шура на себе поймал.

– Ой, здорово! – Тамарка сияла от восторга. – Так вы теперь звёздами станете? И пить как козлы не будете? Можно уже в ЗАГС заявление подавать? И машину присматривать?!

– Какую машину, Том? Очнись! Так, пьяный трёп! Звёзды нашлись, блин!

– Пьяный трёп? – с удивлением переспросил Пол. – А кто здесь пьян?

И все вдруг с удивлением осознали, что пьяных в Михиной квартире нет.

Глава 16

Как уже многие начали составлять повествования

о совершенно известных между нами событиях...

Лк.,1 - 1.

Магазин располагался на углу здания. В этом месте Марксистская и Патрушева пересекаются под излишне острым углом, совсем как в Нью-Йорке, там, где знаменитый дом-утюг. В Нью-Йорке Шура, понятное дело, не бывал, однако очень хотел побывать. Когда-нибудь. В будущем. Правда, как он доберется до Нью-Йорка, Шура представлял себе с большим трудом. Друзей и родственников за границей он не имел, политику откровенно не любил, к роду Давидову

• Предыдущая
• 18/52
• Следующая